Кобыла-охранница (ЛП)

— Мне доставили целую кучу детей из клиники Флаттершай к югу отсюда! Нам нужны пони, чтобы вывезти их! Может в Башню Шэдоуболтов? Или на «Циклон»? Да куда угодно! Ну же, суки, я знаю, что вы можете нас слышать. У меня есть передатчик и энергия! Вашу мать! Отвечайте мне, суки! — кричал он в микрофон, его голос прерывался статическим звоном. — Чёрт. Снаружи так тихо. Я думаю, эта долбаная радиация как-то проникает внутрь. Если кто-нибудь слышит меня, это Бролли с Хуффингтонской Метеорологической станции номер 4. Я связался с «Циклоном», но они не прислали нам помощь. Вместо этого, они приказали мне возвращаться домой. Здесь дети, которых необходимо эвакуировать. Кто-нибудь слышит меня? Это Бролли с Метеорологической номер 4!

Последовала продолжительная пауза и он закричал снова:

— Суки, отвечайте мне!

Я посмотрела на свой ПипБак, ощущая, как мурашки пробежали по моей спине. На записи ещё какое-то время был слышен только белый шум. Когда голос вернулся, он был уже скрипучим шёпотом.

— Дети едва держатся. Я едва держусь. Блять. Теперь я даже не смогу добраться до «Циклона» если захочу. Просто пиздец. Я связался с Джеком Найфом на Первой Метеорологической и Блубэлсом на третьей станции. Им тоже сказали уходить. Похоже, что Джек свалил. Больше никто не отвечает. Кто-нибудь помогите нам. Кто-нибудь.

На записе снова послышались помехи.

— Чёрт, они же дети… Блять…

Какое-то время запись молчала, и я уже подумала, что это всё. Но вдруг на ней послышался металлический скрежет, который становился то выше, то ниже. Это не было просто фоновым шумом.

— Суки… просто бросили нас… просили меня… просили перестать выходить на связь… переключались, когда я выходил в эфир… суки… их даже не волнуют дети.

Его речь оборвалась от приступа кашля.

— Это что, кровь? Твою мать… Дэш была права… я думал… блять… охуенно права… чёрт…

После этого ещё несколько минут висела тишина и я выключила запись.

Чёрт! Было бы лучше, если кости оставались просто костями. Я не хотела думать о дюжинах жеребят, умирающих от радиации, пока кто-то где-то случайно позволил им умереть.

— Как они могли?

П-21 уставился на свои копыта с его загадочным выражением.

— Быть может… быть может был такой хаос, что…

— Они сказали ему прекратить передачу. Они сказали ему заткнуться и умереть вместе с этими юными пони! Они были готовы к этому! — вздохнула я, потирая зудящие от жжения мутировавшие глаза и чувствуя, как начинали течь слёзы. — Дерьмо. Похоже, придётся рыть ещё могилу.

Я заметила пегаску, сидящую в дверном проёме. Её взгляд был направлен вниз.

— Они ничего не могли поделать, — тихо сказала она, растягивая слова. — Когда посыпались бомбы… все пегасы, которые могли вернуться были отозваны. Мы должны были спасти как можно больше жизней.

Я почувствовала бешенство, но П-21 прихромал ко мне и покачал головой. Проглотить то, что я собиралась сказать было как проблеваться наоборот. Он присел, растянув свою повреждённую ногу и вздохнул.

— Заходи, мы не причиним тебе вреда, — произнёс он, и я тоже заставила себя расслабиться.

— Да, — сказала я, убирая пистолеты. Когда пегаска шагнула внутрь, я удивилась, насколько маленькой и хрупкой она выглядела. Её шерсть была светло-серого окраса, а её фиолетовая грива была коротко пострижена, что говорило о её возможной принадлежности к военным. Я посмотрела на её униформу и вспомнила слова Скудл.

— Ты из Анклава?

— Монин Глори, индивидуальный номер 221-12-992, первый Добровольческий Корпус, — отчеканила пегаска. Она то и дело облизывала сухие губы, и я леветировала ей остатки Спаркл-Колы. Кобылка взяла её и нерешительно сделала несколько глотков. По крайней мере, это заставило её улыбнуться, а я, наконец, смогла расслабиться…