Кобыла-охранница (ЛП)

Запись 8> Нет смысла ждать. Никто не придёт. Я не буду дожидаться, когда отравление флюсом или обезвоживание прикончат меня. ПЖО и один ПЖП к нему. Какая ирония. Так много работы и столько жертв ради них последние несколько недель, столько заботы о том, что было жизненно важно для Г.Б., который даже не потрудился посвятить меня в детали, и это будет их первое и единственное использование. Я решил переименовать его в «Причуду Троттенхеймера». Прости меня, Фо Лиф. Ты всегда говорила, что я был невезучим пони; не знаю, как насчёт невезучего, но чувствую, что я был невероятно глупым. Если кто-нибудь когда-нибудь отыщет этот скрытый журнал, знайте, что я всегда старался служить Эквестрии с усердием, достоинством и честью. Если каким-то образом моя семья имеет возможность прочесть это, я хочу, чтобы вы знали, что Папа сожалеет. Прощайте.

О’кей. По крайней мере, я была права в одном — это меня расстроило. А также путало все карты. Я взглянула на оплавленную дыру в стене и притянула Причуду поближе. В казённике не оказалось отстреленной гильзы.

— Что, по-твоему, могло пробить стальную стену?

Я не могла представить оружие, которое обладало такой разрушительной мощью. Да хоть будь у меня пули, которые могли прожигать, взрывать, отравлять и обладающие особыми проникающими и экспансивными свойствами, я бы не добилась такого эффекта.

— Без понятия, — ответил П-21, положив в мою сумку золотые монеты. В сейфе хранились тонны финансовой отчётности и других бумаг, а также странный чёрный футляр. Он был немного длиннее моего копыта, но узкий. Я слегка коснулась его, раздался мягкий щелчок и футляр открылся.

П-21 сразу же взволнованно отреагировал:

— Стой? Как ты открыла эту штуку? Я не видел замков, стыков, вообще ничего!

Я свела брови, улыбнувшись:

— Эмм… П-21? Я стреляю в штуки. Ты не к той пони обращаешься, — сказала я, взглянув в футляр. — Ну, тут целый футляр разочарования, — пробормотала я, осмотрев пустующий футляр, обшитый изнутри оранжевым бархатом, и передала его П-21. Его это тоже весьма озадачило.

После тщательного осмотра лаборатории и нижних офисных помещений, я обнаружила, что сижу на самой большой в своей жизни куче боеприпасов. У меня даже появилась значительная коллекция гранатомётных выстрелов, но ничего с маркировкой «ПЖП». Вопреки моим ожиданиям, П-21 открыл запертую дверь и обнаружил целую комнату, заполненную десятками контейнерами. Один, с маркировкой «Биомагический флюс #13», разбился, и из него вытекала странная радужная жидкость, излучающая мягким светом. Мой ПипБак зловеще защёлкал, и я захлопнула дверь. Если там было что-то ценное, то только пони в антирадиационном костюме сможет извлечь выгоду.

Мы нашли мэйнфрейм на цокольном этаже. Само собой разумеется, что вся моя роль сводилась исключительно к сидению на крупе, пока П-21 вводил пароль доктора и загружал содержимое в мой ПипБак. У ЭП-1101 появилась компания. Я посмотрела на облезлый плакат: «Айрошод Файрармс: как вам такие яблочки?». Я хихикнула, оценив шутку.

Ввиду отсутствия активной деятельности, мой разум вернулся к журналу записей из терминала доктора Троттенхеймера. Что же тут творилось до того, как начали падать жар-бомбы?

— Эй, Глори, кто управлял этим местом во время войны?

— Ну… Министерство Военных Технологий, вообще-то, — я смотрела не неё непонимающе, и она взглянула на меня с таким же удивлением. — Министерство Военных Технологий. Ну, одно из шести Министерств, что управляли Эквестрией?

Я лишь улыбнулась и беспомощно покачала головой.

— У вас что, не было школы в вашем Стойле? — выпалила она.

— Разве Блекджек производит впечатление старательной ученицы? — спросил П-21 с легкой улыбкой.

— И всё это здесь, в Хуффингтоне? — спросила я, взгромоздившись на корточках на стол и повернувшись к пегаске лицом, на что получила недоумённый взгляд в ответ.