Кочевая кровь

В девять утра Малышев собрал совещание руководящего состава милиции Кировского района.

– Коллеги, – спокойным размеренным тоном начал он, – вчера на полигоне твердых бытовых отходов встали табором цыгане-люли. Если кто-то еще не знает об этом племени, поинтересуйтесь у офицеров, бывших на инструктивном совещании в областном УВД, они поделятся с вами информацией. Теперь отвлечемся от люли и поговорим о делах текущих: о процентах раскрываемости преступлений и перспективах окончания пяти месяцев. Цыгане цыганами, а окончание полугодия не за горами.

После основной части планерки у начальника милиции остались я, Лиходеевский, Васильев и Десницкий.

– Андрей Николаевич, как твоя губа? – спросил Малышев. – Жить будешь? Отлично. Валерий Петрович, в двух словах, что у нас с охраной общественного порядка?

– Самыми многолюдными местами в районе являются универмаг, сельскохозяйственный рынок и площадь перед ДК, – перечислил Десницкий. – В этих точках мы удвоим количество нарядов, в райотделе организуем дежурство мобильной резервной группы. Николай Алексеевич, у меня сразу же вопрос: что делать с цыганками? Предположим, подойдут мои милиционеры к женщине, которая сидит на асфальте и выпрашивает милостыню. Что дальше? Если бы женщина была русская, ее бы задержали и доставили в райотдел, а с цыганками как?

– Не знаю, – помрачнел Малышев. – Закон для всех один: попрошайничество в общественном месте – это административно наказуемое деяние.

Начальник милиции достал сигареты, закурил:

– Я спрашивал в областном УВД: «Как мне поступать с люли?» Никто не знает. С одной стороны, мы не можем допустить появления на наших улицах паразитического элемента, а с другой… У люли что ни женщина – то мать-героиня, ее в райотделе в клетку не посадишь и за попрошайничество не оштрафуешь. Давайте поступим так: если цыганки ни к кому не пристают, а мирно сидят на земле – пускай сидят, а если начинают прохожих за рукав дергать, то тут будем меры принимать.

– Понятно, – недовольно пробурчал Десницкий.

Ответ начальника милиции его не устроил. Что означает «меры принимать»? Пожарными водометами улицу расчистить – это тоже «принять меры».

– Валерий Петрович, – начал раздражаться Малышев, – еще ничего не случилось, а ты уже скуксился. На парней посмотри: у одного губа насквозь пробита, у другого глаза только сегодня открылись – и ничего! Бодры и веселы. Готовы к великим свершениям. Скажи своим милиционерам: за волосы цыганок таскать не надо, но и спуску им давать нельзя! Если они обоснуются с детьми около универмага, гоните их прочь, а если сядут возле «стекляшки» или «березки», то черт с ними, пусть мелочь клянчат. Творчески надо подходить к этому вопросу, не формально. Никто нам ответа на поставленные вопросы не даст, а спросить спросят.

Малышев ввинтил окурок в пепельницу.

– С меня спросят! – неожиданно жестко рубанул он. – Мне на ковре в райкоме стоять, если жалобы от граждан пойдут. Мне, а не тебе! Иди, работай. Составь дополнительный план действий, продумай нестандартные ситуации. Вспомни главную заповедь бюрократа: больше бумаги – чище совесть! Иди, иди, не смотри на меня. Я за тебя планы писать не стану.

Десницкий, бурча под нос «с меня тоже спросят», вышел из кабинета. Остались только мы, сотрудники уголовного розыска.

– Что у нас по Нахаловке? – спросил Малышев.

– Я собрал местных авторитетов, поговорил с ними, – ответил Васильев. – Дичок и прочая шушера заверили, что если люли на их территорию не вторгнутся, то они к ним не полезут.

– А если перепьются? – усомнился начальник РОВД.

– Если в Нахаловке массовая пьянка, то им на все наплевать. Пьяные бичи – люди неуправляемые. Николай Алексеевич, я буду держать ситуацию под контролем. Костя центр перекроет, Андрей Николаевич сверху посмотрит, что в таборе делается.

– Мне бинокль будет нужен, – сказал я.

– В следствии возьмешь, – распорядился Малышев.

Выполняя указание начальника РОВД, я пошел в следственный отдел.

– Гриша, – сказал я начальнику следствия, – у тебя по краже у морского офицера есть изъятое вещественное доказательство – бинокль. Дай его мне на день.

– Не могу, – начал противиться Першин.

– Гриша! – копируя Малышева, я без перехода перешел на повышенные интонации. – Что за чушь ты несешь? Могу не могу, бред какой-то! Я же не виноват, что советская власть запрещает бинокли продавать. Мне для дела бинокль нужен, отдам его в целости и сохранности. Родина в опасности, Гриша! Кочевники на дворе. На губу мою посмотри – это их рук дело.

Аргумент с губой подействовал убедительно. Бинокль он мне дал, расписку не потребовал.

На служебном автомобиле мы с Далайхановым доехали до въезда на полигон, дальше пошли пешком. По дороге к недостроенному зданию Айдар развлекал меня разговорами.

– Видел здание нового райкома партии в Центральном районе? Знаешь, как оно называется в народе? «Член КПСС». Многоподъездный жилой дом у реки видел? Извилистый такой, как змейка. Это – «линия партии». А вот это сооружение народ из Нахаловки зовет «Зуб дракона». Заметь, Андрей, насколько жители Нахаловки романтичнее городских обывателей.