Код человеческий

Выходит, в утиль земные знания? Конечно! Политех Солнечного упразднил соответствующий предмет, промышленность вообще о них забыла, даже ДОТ, бережно сохраняющий традиции, сдался: ребис и эфирное электричество коренным образом изменили представления людей о технологиях. Держались только мастера с их ОПП, поставлявшие древние механизмы экспедиционным партиям. Но и мастерское время подходило к концу, так что мотоцикл Игоря – почти ископаемое, лебединая песня цеховых старичков, любимчик Иваныча, Анатольича и испробованный таки чадом домашний компот…

«Борзой» пожирает не только километры загородной дороги «в никуда», но и часы. Степь незаметно перекрашивается в оранжевые цвета от косых лучей вечернего солнца, городские высотки на востоке вспыхивают, как игрушечные, нужно возвращаться.

Марина и Игорь остановились на обочине, чтобы рассмотреть городской пейзаж.

Они сняли шлемы, и Маринка впилась в губы мужу.

– Потрясно, – прошептала она, отдышавшись. – Никого, слышишь, никого больше не катай на этой машине! Она творит страшные вещи с женщинами!

Игорь захохотал. Его милая сдержанная жена, оказывается, может ревновать! И как – на всякий случай! Конечно, он никого не будет катать на «Борзом», кроме нее.

Глава 123

Назар немного приболел и спал у мамы под боком, поэтому Ая не упускала возможности пополуношничать с папой. Обычно она дожидалась, пока утихнет брат и заснет мама, тихонько выбиралась из своей кроватки и босиком в пижаме шла к Игорю в соседнюю комнату. Папа и дочь, по-шпионски перешептываясь, но то и дело прыская со смеху, осторожно прокрадывались на кухню, где в шкафчике за банкой с чаем хранились фруктовые пресс-плитки. Раздобыв по одной (Ая всегда просила медово-абрикосовую, а Игорь довольствовался любой другой), они возвращались к родительской кровати, которую папа временно занимал в одиночку, и забирались под одеяло. Здесь, в безопасности, когда провал операции с недовольством мамы и конфискацией добычи уже не грозил, любители ночного риска съедали пресс-плитки.

Иногда Ая просила сказку про непослушную девочку, попадавшую в различные передряги. Тогда Игорь вспоминал какие-нибудь дочкины шалости, призывал на подмогу фантазию и выдавал на гора очередную поучительную «серию». Почему-то Ае нравилось их слушать, она сразу проводила параллели между собой и незадачливой героиней, всякий раз облегченно замечая папе, что она так не будет и хоть раньше баловалась немножко, но не столь сильно, как непослушная девочка.

Иногда полуночники запасали книжку с настоящими русскими сказками и читали ее при свете фонарика. Ая и в этих сказках переживала за главных героинь как за себя: осуждала легкомыслие сестрицы, проворонившей братика в «Гусях-лебедях» или, наоборот, удивлялась непростительному озорству Иванушки, попившему из лужи с копытцем. Игорь живо представлял, как Назар с утра получит от сестры смесь из горячей любви и лекций о надлежащем поведении. Обычно так и происходило, а Марина едва сдерживаясь, смеялась в руку.

Но чаще всего Ая и Игорь тратили поздний вечер на музыку. Малышка рано выучилась ловить волны на огромной дедовской радиоле, и родители подарили ей портативный приемник. Розовый «Старт-11» с нежной подсветкой шкал, на кожаном ремешке превратился в любимую игрушку маленькой хозяйки. Надев наушники, та сосредоточенно вращала хромированную шайбу поиска, пока в эфире не попадалась музыка. В «Старте» имелись и разъемы для электронной памяти, и функция записи, поэтому понравившиеся композиции Ая сохраняла. Игорь любил слушать радио с дочкой, обожал ее пояснения, почему одна песня хороша, а другая – «скукота и малышневка». Прислонив к уху один наушник, он растворялся в этом действе.

Когда Ая засыпала, Игорь выключал приемник, укладывал дочку поудобнее и засыпал сам. Редко, когда сон не шел, он пил чай на кухне.

Он ощущал, что присутствие детей и Марины сдерживает приступы, и это единственное, что пока спасало. Однако долго так продолжаться не могло.