Код да Винчи

Арингароса медленно побрел к кабине пилота, ноги дрожали и подгибались.

— Мне нужно срочно изменить курс.

Пилот взглянул на него через плечо и рассмеялся:

— Вы, должно быть, шутите, сэр?

— Нет, не шучу. Мне срочно нужно в Лондон.

— Отец, это же чартерный рейс! Не такси.

— Я заплачу. Сколько вы хотите? Лондон лишь в часе лета отсюда, да и курс вам придется менять не слишком кардинально, поэтому…

— При чем здесь деньги! И потом, отец, на борту есть и другие пассажиры.

— Десять тысяч евро. Прямо сейчас.

Пилот обернулся и удивленно уставился на епископа:

— Сколько? Да с каких это пор у священников водятся такие деньги?

Арингароса вернулся к своему креслу, открыл черный портфель, достал пачку облигаций. Снова пошел к кабине и протянул пилоту.

— Что это? — спросил тот.

— Облигации Банка Ватикана на предъявителя. Здесь на десять тысяч евро.

Пилот смотрел с сомнением.

— Это то же самое, что наличные.

— Наличные, они и есть наличные. — И пилот решительно протянул пачку обратно.

Арингароса ощутил такую слабость, что едва не осел на пол.

— Это вопрос жизни и смерти, — прошептал он. — Вы должны помочь мне. Мне срочно необходимо в Лондон.

Тут пилот заметил толстое золотое кольцо у него на пальце.

— Что, настоящие бриллианты?

— С ним я никак не могу расстаться, — пробормотал Арингароса.

Пилот пожал плечами, отвернулся и уставился на приборную доску.

Арингароса не сводил глаз с любимого кольца, сердце у него разрывалось. Он, того и гляди, потеряет все, что с ним связано. После продолжительной паузы он медленно стянул кольцо с пальца и положил на приборную доску перед пилотом.

Затем вышел из кабины и вернулся на свое место. Секунд через пятнадцать он почувствовал, как пилот свернул на несколько градусов к северу.

Но даже это не обрадовало Арингаросу.

А ведь как все начиналось, просто замечательно! Изумительно, изящно разработанный план. И теперь он разваливается, точно карточный домик… и конца этому не видно.

Глава 76

Лэнгдон видел, как потрясли Софи воспоминания о ритуале в доме деда. Сам же он не переставал удивляться тому, что Софи довелось стать свидетельницей Хиерос гамос, причем не только полного ритуала, но и участия в нем Жака Соньера… Великого мастера Приората Сиона. Компания у него была просто блистательная. Да Винчи, Боттичелли, Исаак Ньютон, Виктор Гюго, Жан Кокто…

— Просто не знаю, что вам сказать, — тихо заметил Лэнгдон.

В зеленых глазах Софи блестели слезы.

— Он воспитывал меня как родную дочь.

Только теперь Лэнгдон заметил в ней перемену. Это было видно по глазам. Выражение отсутствующее, она словно ушла в себя. Прежде Софи Невё проклинала своего деда. И только теперь увидела ситуацию в совершенно другом свете.

За стеклом иллюминатора быстро светлело, на горизонте появилась малиново-красная полоска. А земля под ними была по-прежнему погружена во тьму.

— Надо бы подкрепиться, дорогие мои! — В салон вошел Тибинг и, весело улыбаясь, поставил на стол несколько банок колы и коробку крекеров. Затем извинился за столь скудное угощение: просто давно не пополнял припасов на борту. — Наш друг монах все еще отказывается говорить, — добавил он. — Но ничего, ему надо дать время. — Он откусил от крекера большой кусок и уставился на листок со стихотворением. — Итак, милые мои, есть ли идеи? — Он поднял глаза на Софи. — Что пытался сказать этим ваш дедушка? Где, черт побери, надгробный камень, которому поклонялись тамплиеры?

Софи лишь молча покачала головой.

Тибинг снова занялся стихотворением, а Лэнгдон вскрыл банку с колой и отвернулся к иллюминатору. Надгробье тамплиеров — это ключ. Он отпил глоток из жестяной банки. Надгробие, которому поклонялись тамплиеры. Кола оказалась теплой.

Ночь быстро сдавала позиции, за стеклом становилось все светлее, и Лэнгдон, наблюдавший за этими превращениями, вдруг увидел внизу поблескивающую морскую гладь. Ла-Манш. Теперь уже скоро.

Видимо, Лэнгдон в глубине души надеялся, что озарение придет к нему с рассветом, но этого не произошло. Чем светлее становилось за стеклом, тем призрачнее становилась истина. В ушах звучали строки, написанные пятистопным ямбом, заклинания Хиерос гамос и других священных ритуалов, рев самолета.

Надгробие, которому поклонялись тамплиеры.

Самолет летел совсем низко, когда Лэнгдона вдруг осенило. Он со стуком поставил на стол пустую жестянку от колы.

— Вы мне не поверите, — начал он и обернулся к Тибингу и Софи. — Мне кажется, я знаю… про надгробие тамплиеров.

Глаза у Тибинга стали как блюдца.

— Вы знаете, где надгробие?

Лэнгдон улыбнулся:

— Не где. Я наконец понял, что это.

Софи всем телом подалась вперед.

— Мне кажется, слово «headstone», «надгробие», здесь следует понимать в его прямом изначальном смысле. «Stone head» — «каменная голова», — объяснил Лэнгдон. — И никакое это не надгробие.

— Что за каменная голова? — спросил Тибинг.

Софи тоже была удивлена.