Код Майя: 2012

Солнце коснулось креста, медленно качающегося в набирающем силу ветре, и во все стороны рассыпались ослепительные лучи света, значительно превосходящие по красоте металл, из которого был сделан крест. Оуэн потянулся к нему, и голубой камень, не принимавший никаких других религиозных артефактов, не стал возражать.

— Благодарю вас, — сказал Оуэн. — Для меня это огромная честь.

ГЛАВА 10

Зама, Новая Испания

Октябрь 1556 года

По спокойной воде, сверкающей в лучах полуденного солнца, «Аврора» медленно вошла в естественную гавань, чуть ниже города Зама, названного так благодаря рассветам, которые можно было из него наблюдать.

Белые известняковые скалы, точно стражи чистоты, вздымались по обе стороны от корабля, приближающегося к городу из удивительного кроваво-красного камня. С трех сторон городские постройки были окружены стенами, с четвертой высилась громадная красная башня в форме пирамиды, служившая маяком.

Команда собралась на палубе, по левому и правому борту от носа до кормы, и пыталась с помощью навощенного лотлиня измерить глубину и оценить природу морского дна под ними.

Тихие голоса докладывали результаты де Агилару, который стоял вместе с Хуаном-Крузом около штурвала; левый борт, корма, третий матрос, пять фатомов,[6] песок; левый Порт, нос, четвертый матрос, четыре с половиной фатома, песок исчез, наверное, камень. Правый борт, нос, первый матрос, три фатома, водоросли и грязь.

Из этой неизвестности дюйм за дюймом капитан осторожно привел свой корабль в место, где смог спокойно бросить якорь и спустить маленькую лодочку, чтобы вместе с соратниками ступить на землю.

Их появление не осталось незамеченным. В течение последних нескольких часов, с того самого момента, как они смогли разглядеть гавань, они видели растущую толпу местных жителей, которые ждали их на берегу, разодетые в яркие, словно оперение птиц, наряды, в украшенных огромным количеством зеленых перьев шляпах, так что Седрик Оуэн, проведший много дней в море, с удовольствием представил себе, что это женщины и им есть что продать.

Впрочем, теперь его радостное предвкушение померкло, потому что отсюда, с близкого расстояния, стало ясно, что все до единого на берегу — мужчины, причем с оружием в руках. По крайней мере дюжина в передних рядах держали ружья с таким видом, будто умели с ними обращаться. Остальные по большей части были вооружены копьями или длинными деревянными дубинками с черными сторонами.

— Они называют их макуавитль, — тихо проговорил де Агилар, который стоял рядом с Оуэном на носу маленькой лодочки, держа в руке моток веревки и готовясь спрыгнуть на берег.

У него за спиной шестеро матросов сидели на веслах, с привычной и уверенной синхронностью поднимая и опуская лопасти в воду.

— Мой двоюродный дед объяснял мне, что это величайшее из ручного оружия, какое он когда-либо видел в действии. Их делают из твердого дерева, в которое вставляют острые обсидиановые лезвия. Воины из племени майя не отличаются крупным телосложением, поэтому они держат его двумя руками, что позволяет сделать широкий замах и придает дополнительную силу удару. У Педро де Морона, который сражался вместе с Кортесом, одним ударом такого оружия снесло голову лошади. Кортес предложил тем, кто перешел на его сторону, железные мечи, но они заявили, что обсидиан надежнее и острее. Он им поверил, только когда увидел обезглавленную лошадь.

— А теперь они собираются доказать то же самое нам, — заключил Седрик. — Они так столпились, что их трудно сосчитать, но, думаю, они превосходят нас числом в соотношении по меньшей мере три к одному, и я не вижу радушия на их лицах, несмотря на яркие одежды и перья.

Де Агилар спокойно кивнул.

— Тогда мы умрем быстро, успев увидеть восхитительный восход солнца. Я бы предпочел это другому варианту. Человек, который идет сквозь толпу, весь в черном, с серебряными украшениями на шее, — отец Гонсалес Кальдерон. В его присутствии нам остается надеяться, что, если местные жители нас невзлюбят, нам грозит быстрая смерть от черного обсидиана, а не та, что принята в Европе, — от пыток и огня. Что говорит ваш голубой камень?

— Что он возвращается домой и с нетерпением ждет момента, когда окажется на земле, — сказал Оуэн, которому с трудом удавалось собраться с мыслями, так громко звучала дикая песнь у него в голове. — Он ничего не говорит о том, как нас примут, когда мы доставим его туда. Вы собираетесь бросить веревку священнику?

— А кому еще? — ухмыляясь, спросил де Агилар. — Смотрите внимательно и учитесь правильно разговаривать с туземцами.

Деревянная пристань была такой новой, что еще не успела обрасти ракушками. Священник в черном одеянии остановился на краю и ловко поймал веревку, которую ему бросил капитан. Двое местных жителей замерли в двух шагах у него за спиной. У них единственных из всех собравшихся на берегу штаны и куртки были из простой ткани, и они были без оружия.