Кодекс

Со своей позиции на опоре моста он смотрел вниз, на реку. Вода опустилась ниже, чем ему помнилось, и стала молочно-белой от ила. Она текла быстро, образуя порой омуты и водовороты. У Эдварда создалось впечатление, что здесь опять прошло много времени — лет десять, или сто, или тысяча. По реке, крутясь, плыло дерево, почти целое и, видимо, совсем недавно подмытое вместе с берегом. Мокрые зеленые листья на его ветвях холодно блестели в лучах рассвета. Впервые с начала игры Эдвард понял, что ему следует делать. Дерево зацепилось за мостовую опору, и он ловко соскочил со своего каменного насеста на скользкий ствол. В реальной жизни у него бы это не получилось, а в игре — запросто.

Дерево, вспенивая воду, двигалось по течению вместе с ним. Эдвард, балансируя, добрался до кроны и нашел сухое местечко. Река, быстрая и широкая, несла его вперед. Раннее утро озаряло окрестности ясным холодным светом. На обоих берегах мелькали деревья, камни, утесы из песчаника. Через равные промежутки времени в тростниках слышался запрограммированный птичий щебет.

Так прошло минут десять — пятнадцать. Берега стали более низкими и не такими крутыми. Вскоре Эдвард увидел, что приближается к какому-то городу.

Он ждал чего-то фантастического вроде леденцового замка или мрачной толкиновской крепости, но на деле все оказалось далеко не столь экзотическим. На берегу высился Манхэттен, а река, по которой он плыл, была Гудзоном. Проследовав под мостом Джорджа Вашингтона, он спрыгнул с дерева у Верхнего Вест-Сайда и поплыл к берегу. На улицах, включая Вест-Сайд-хайвэй, было пусто. Повсюду валялся разный городской мусор, любовно представленный в трех измерениях.

Виртуальные семимильные сапоги несли Эдварда на юг, в Мидтаун. Город, несмотря на ясную солнечную погоду, выглядел серым и мертвым. Эдвард проскочил через Рокфеллер-центр, ожидая увидеть на табло Радио-Сити надпись МОМУС, но вместо этого там значилось МНЕ ВСЕ ЭТО ОЧЕНЬ НЕ НРАВИТСЯ. Флаги вокруг знаменитого катка изображали одинокое приземистое дерево на темном фоне. Эдварду сделалось не по себе.

Сам не зная почему, он инстинктивно повернул на восток, на Пятидесятую улицу, и лишь за несколько секунд до цели понял, что направляется к Ченоветской библиотеке, где сидел в данный момент своей реальной жизни. В том, чтобы замкнуть этот логический круг, содержалось нечто опасное и в то же время притягательное. Что он будет делать, когда доберется? Войдет внутрь? И увидит себя самого, сидящего за компьютером?

Он в последний раз повернул за угол и увидел на месте библиотеки развалины, битое стекло, облако пыли.

Затем начались какие-то странности. На руинах проросла мощная густая крапива. Время ускоряло свой бег. Стрелки, церковных часов через улицу колесом понеслись по кругу и воспламенились с ясно слышимым треском.

Эдвард откинулся назад и потер глаза. Солнечные квадраты в углах комнаты переместились на целый фут. Сколько сейчас может быть времени? Несколько посетителей ушли, несколько новых прибавились, но на него по-прежнему никто не смотрел. Вот и отлично. Все под контролем.

Он потянулся и взглянул на часы. Начало второго. Он играл в «Момус» около часа. Надо за собой последить. Он начинал понимать, что такого находят другие люди в компьютерных играх. «Момус» отличается от тусклой реальности тем, что каждый момент в нем насыщен предчувствием, полон скрытого значения. Это более яркая, более продвинутая, более привлекательная, лучше сконструированная версия реальности. Он закрыл ноутбук, и тот, вздохнув, отключился. Эдвард вышел в зал каталогов. За абонементом сидела та же девушка. Он встретился с ней глазами, но она лишь улыбнулась с сожалением и покачала головой.

Ждать Эдвард не привык. Если бы ему пришлось столько времени ожидать доклада аналитика, сведений о стоимости акций или сводки SEC, он бы уже взорвался или нашел нужную информацию сам. Он потерял здесь полдня и не собирался терять вторую половину. Подбоченившись, он встал в дверях читального зала. Там сидели всего пять человек, целиком погруженных в свою работу. У одного из них должен быть Гервасий.

Двух, пожилую женщину с обвисшими щеками и молодого человека безумного вида с вздыбленной шевелюрой, он исключил сразу: они работали с отдельными листами, с письмами или документами, а не с книгами. Чернокожий мужчина с белоснежными волосами за другим столом изучал в лупу пожелтевший бульварный журнал. Осталось двое кандидатов: высокая строгая девушка и страдающий надрывным кашлем старик.

Эдвард перешел к стене, притворившись, что рассматривает справочную литературу. Собственное отражение в застекленных шкафах вызвало у него неловкость, и он напустил на себя беззаботный вид. Девушка склонилась над книгой низко, как игрок, оберегающий свои карты от посторонних взглядов. Эдвард передвинулся к старику. Тот поднял на него глаза, выжидательно приоткрыв впалый рот, но Эдвард успел засечь, что его книга напечатана арабским шрифтом. Все ясно. Стало быть, это девушка.