Деревья высотой в человеческий рост поднимались повсюду, от него и до самой стены.
Воздух становился всё тяжелее, наполняясь влажной прохладой.
Безупречное сияние его доспеха подернулось дымкой холодного тумана.
Зелень скрадывала очертания ворот и стен вокруг них. Вьюн оплетал стены со скоростью змеи, обвивающей ствол дерева.
Тави вцепился в седло одной рукой, отказываясь сдаваться, и, скрежеща зубами, шептал:
— Расти!
От ворот и стен Ривы слышался скрип и скрежет раздираемого камня.
Зелень поглощала стены, связывая их с землей, оплетая живыми растущими побегами.
Небольшие деревья выбивались из трещин в стене и самих воротах.
Всё больше вьюна вырастало повсюду, вместе с самыми разными растениями, какие можно было себе представить.
Тави удовлетворённо кивнул. Затем он поднял кулак и прорычал, обращаясь к воде, прибывающей снизу:
— Поднимись!
Раздался шум, словно океанские волны разбивались о скалистый берег, вода хлынула и омыла покрытые буйной зеленью стены, заполнила все мельчайшие трещины в стенах, и в то же мгновение Тави потянулся к огню, к теплу, которое осталось ещё в холодной воде далеко внизу, и рывком отнял это тепло у воды.
Послышалось шипение, и облака плотного тумана и клубящегося пара проглотили ворота и стены. Затем раздался треск и скрип льда.
Тяжело дыша, Тави соскользнул со спины Актеона.
Он забросил поводья на луку седла, хлопнул коня по крупу, и тот поскакал в сторону Легиона, проламываясь по пути сквозь густой подлесок и молодые деревья.
Кобыла Китаи испустила пронзительное ржание и последовала за черным жеребцом.
Тави не мог разрушить древнее заклинательство, стоящее перед ним. Это было бы слишком сложно.
Вместо этого он снова потянулся к воде, и снова призвал огонь, посылая его обратно в лёд, затрещавший бессловесным криком.
Клубы пара со свистом вырвались из трещин в стенах.
— Поднимись! — снова приказал он, и снова вода хлынула из земли.
И снова отнял тепло у воды, которая проникла ещё глубже в трещины, ставшие теперь чуть шире.
А через несколько секунд направил это тепло обратно.
— Поднимись! — приказывал он и начинал цикл снова.
— Поднимись! — снова повелевал он.
И снова.
И снова.
И снова.
Лед и пар шипели и трещали. Камень стонал.
Тугие струи белого пара вырывались из стен, всё плотнее окутывая их слоем всё более густых облаков.
Тави упал на одно колено, ловя ртом воздух, потом медленно поднял глаза к воротам, упрямо стиснув зубы.
Ворота были покрыты слоем льда шести дюймов толщиной.
Металл стонал где-то внутри ворот, долгий стон эхом отражался от пустых зданий и доносился сквозь туман.
— Получилось, — Тави тяжело дышал. Он с трудом поднялся на ноги, оглянулся через плечо и кивнул Китаи:
— Теперь мы сможем войти.
Она улыбнулась ему и сказала:
— Ты хитроумный, мой Алеранец.
Он подмигнул ей. Затем медленно вытащил из ножен меч.
Медленно он вытянул его вдоль тела и сосредоточился.
Металл, казалось, завибрировал, а затем вспыхнул огонь и пробежал по лезвию раскаленным добела нимбом.
Тави погрузился в себя, сосредоточившись, используя огонь на клинке как отправную точку, накапливая жар и готовясь его выплеснуть.
С выкриком он простер меч в сторону ворот, и огонь с внезапным шквалом ветра ринулся к замороженным воротам.
Сгусток белого пламени врезался в ворота с силой настоящего тарана, лёд мгновенно стал паром, и ворота, напряженные сверх всякой меры давлением воды, льда и новой жизни, растущей внутри них, разлетелись вдребезги.
Как и башни у ворот.
И сто футов городской стены по обе стороны башен.
Все они были с грохотом сметены неистовством этого огненного взрыва — визжа, они разлетались на куски, раздираемые собственным жаром и дикими движениями, когда перенапряженные фурии внутри них, наконец, вышли за пределы возможностей физических материи, которые они населяли, и выплеснули свой отчаянный гнев на окружавший их материал.
Камень и металл — некоторые куски были размером с обозную повозку легиона, или длинные и острые, как самый большой меч — вращаясь, разлетелись прочь, пробивая обгоревшие здания и дробя фундаменты внешнего кольца башен, по воле Гая Октавиана.
Последовала вторая череда обвалов, здания, растерзанные разрушением ворот, обрушились под собственным, оставшимся без опоры, весом.
И когда эти строения упали, они увлекли другие, стоявшие рядом с ними.
Прошло по меньшей мере четыре минуты, прежде чем стих грохот разрушающейся каменной и кирпичной кладки.
Тави поморщился. Ущерб был… немного более обширен, чем он ожидал.
Ему придется заплатить Риве за разрушенные им кварталы.
— Алеранец, — с трепетом выдохнула Китаи.
Тави обернулся к ней, стараясь выглядеть, как будто так и задумано. Он сосредоточился на положительных моментах; по крайней мере, продолжительный обвал дал немного времени, чтобы отдышаться и немного оправиться от усилий, затраченных на то, чтобы его вызвать.
Тишина, окружившая их, была гнетущей, переполненной нетерпением.
— Спокойно, — сказал ей Тави. — Будь наготове.
— Ты все еще надеешься, что она отреагирует? — спросила она тихо.
Он сурово кивнул и по-другому перехватил свой пылающий клинок.
— У нее нет выбора.