Кодекс Крови. Книга Х (СИ)

«Что не сейчас?» — получил не менее удивлённый ответ.

«Всё не сейчас!»

Я не спешил менять ипостась, всё ещё опасаясь неприятностей от Альба. Всё же вражда длиною почти в полтысячи лет обязывает относиться к противнику серьёзно. Особенно, если он уже однажды сжигал тебя на костре. Но Альб сидел посреди недоделанной жертвенной пентаграммы с потерянным видом. На его теле стали появляться следы разложения, какие до того были у Тимоса. Кажется, мой злейший враг сдался и безучастно наблюдал за нашим общением с Райаной.

Как-то не так я себе представлял победу. И уж совершенно не так я себе представлял в детстве обретение семьи. Вряд ли можно мечтать о таком… «Привет, я — твоя мама. Меня убили при родах, но потом передумали и воскресили по большой любви. А я — твой папа. Мы с тобой враждовали пятьсот лет, я тебя даже на костре сжёг разочек, но это было до того, как я узнал, что ты — мой сын. А так мы очень похожи, вместе можем завоевать весь мир и жить долго и счастливо одной семьёй».

Сюрреализм полнейший?

Ещё какой. Самым практичным решением сейчас было бы позвать Райо, чтобы он забрал дочь, и убить Альба. Но от убийства меня останавливало то, что отравление магией Рассвета и так убивало ирликийца. Если допустить хоть на секунду, что он и правда мог являться моим отцом, то я бы не хотел обагрить руки его кровью. Пусть бы сдох сам. Плакать бы я точно не стал. Но и желание отомстить осело горечью поверх нереализованных детских мечт.

Так иногда бывает, нам кажется, что мы оставили что-то в далёком прошлом, а оно спустя десятилетия всплывает в совершенно неожиданный момент и стопором не даёт двигаться дальше.

Так и я сейчас смотрел на своих «родителей». Мечта сбылась, но тогда, когда уже и не нужна была, по сути. Некоторым скелетам в шкафах лучше оставаться таковыми без извлечений на свет.

— Берегись! — крик Агафьи по кровной связи вырвал меня из пучины самокопания.

Много позже я не раз обдумывал, пытаясь понять, почему тогда отреагировал именно так, а не иначе. Сейчас же результатом крика вампирши стала покатившаяся по траве голова Райаны, отрезанная моими когтями.

За моей спиной кровью захлёбывалась Агафья со вспоротым горлом, тихо оседая на землю.

— И после всего этого ты меня считал больным ублюдком? — хохотал Альб, пытаясь трясущимися руками с оголёнными костями закончить конструкт пентаграммы. — Яблочко от яблоньки, сынок! Яблочко от яблоньки!

Глава 12

Удар хвостом вынес Альба из незавершённой пентаграммы и выбил из него сознание вместе с парой костей.

«Подлечи его чем-нибудь, чтоб не скопытился, — обратился я к ковчегу. — Я с ним ещё не закончил».

А сам обернулся к телам Агафьи и убитой мной Райаны. Здесь меня ждал сюрприз, но вот приятный ли, ещё предстояло выяснить.

Над телом вампирши с перерезанным горлом склонилась вторая Агафья. Выглядели они идентично, вплоть до состава крови. Я успел проверить. А вот одеты были по-разному. Убитая — на местный манер, а убийца — в костюм из гардероба Тильды, оставляющий очень мало пространства для фантазии.

«Что ты ела на ужин?» — задал я, казалось бы, безобидный вопрос по кровной связи.

«Кусок мяса средней прожарки, Ольга его стейком зовёт, а ты рыбу и салат, — нахмурилась вампирша, отвечая по той же кровной связи, чем меня безмерно обрадовала. — Рада, что быстро сообразил».

«Как сама узнала?»

«Я перенеслась к Ольге, и та сказала, что у Альба и девушек на троих одни и те же эмоции, а так не бывает. А уж когда ты дважды попросил меня не вмешиваться, я поняла, что дело нечисто. Я всегда понимаю с первого раза. Да и красноглазка просила вернуться в человеческое обличье, чтоб псевдомне удобней тебя убить со спины было».

«Спасибо!» — искренне поблагодарил я вампиршу.

«Сам-то как сообразил?»

«Урезанная память крови, ошибки в пентаграмме, интуиция».

Я, конечно, был в несколько шоковом состоянии, но всё же использовал выработанную привычку анализировать любую дегустируемую кровь и просматривать её память. У Райаны яркими были воспоминания последних двух дней на марше, остальные — будто картон, просмотр их напоминал взгляд на улицу сквозь грязное окно. Большинство деталей терялось.

А ведь, как ни крути, рождение ребёнка и смерть по приказу любимого мужчины должны были выделиться в общей череде воспоминаний. Такое не забывалось и не смазывалось. Та же Ольга даже после перерождения слишком хорошо помнила всё. Райана же даже не помнила лиц своих убийц, лишь в общих чертах роды и перерезанное горло. Воспоминаний о воскрешении не было и подавно. Но я всё же сомневался. Кровь девушки действительно имела родство с Райо, и меньше всего я хотел лишить дракона дочери.

Ещё одним штрихом стал взгляд на Альба. Тот, хоть и сидел с отсутствующим выражением лица, всё же косился куда-то мне за спину. Ко всему прочему, язвы принялись расползаться по нему с особой интенсивностью, будто он усиленно прокачивал через себя благодать Рассвета, а для этого он должен был удерживать, как минимум, одно заклинание высшего порядка, к которым относился и контроль аватаров.