Кодекс Крови. Книга Х (СИ)

— Также хочу сообщить, что в эти два дня был разрушен последний оплот Кровавого… — на этом месте послышались крики и возгласы радости, — … и на этом месте заложена новая цитадель Рассвета для контроля опасностей со стороны Великой Пустыни.

— Не все начинания вашего батюшки, Ирликийского Ангела были успешными, — прогремел бас одного из паладинов, а именно того одноглазого мужика, что привлёк моё внимание ещё на стоянке. Мы встретились взглядами и неотрывно сверлили ими друг друга.

«Ну же, опусти взгляд. Убивать тебя только лишь из принципа кощунство. Воинов-магов и так не хватает!»

— Возможно. У меня стоит задача выжить и сохранить всех вас, удерживая наши земли от хаоса малыми силами. Те, кто решит саботировать мои решения, могут отправиться к Альбу Ирликийскому и пожаловаться ему лично. Встречу я могу организовать хоть сейчас.

Легионы молчали, как и местные жители. Когда люди стекались сюда, то рассчитывали на извечную формулу: «Хлеба и зрелищ». В результате не получили ни того, ни другого. Нужно было срочно исправлять это. Я дал знак Серву, а тот скинул с парапета белоснежный платок с половинкой алого солнца.

По условному сигналу место у стен резиденции расчистилось. На вытоптанной сотнями и тысячами ног земле остались стоять, сидеть и лежать все сирые и убогие с земель Рассвета, не способные вымолить или заплатить за исцеление своих недугов. Было таковых достаточно много, навскидку чуть больше трёх сотен. Похоже, Серв основательно подошёл к задаче, свезя сюда со всей окрестности больных и умирающих, даже абсолютно безнадёжных.

Я взмахнул крыльями и, сделав парочку кругов над людьми, спустился к больным. Кого там только не было: калеки без рук и ног, роженицы с сепсисом, переломанные в фарш солдаты, дети с выжженными и загноившимися отметинами, словно заклеймённый скот.

«Откуда такое богатство?» — скупо поинтересовался у Серва.

«Почистили казематы в ближайших трёх резиденциях Орденов, — не стал отпираться паладин. — Доставили самых тяжёлых».

М-да, работы прибавилось. Можно было, конечно, исцелить всех без разбору, но что-то мне подсказывало воздержаться от подобного расточительства.

— Братья и сёстры, как Рассвет осеняет нас своим теплом, озаряя рождение нового дня, так и Закат обагряет окончание любого жизненного пути. Каждый из нас хранит в душе тайны, за некоторые из которых воздаянием стала бы смерть, за другие — покаяние и смирение. Я не Рассвет и не Закат, но я могу увидеть ваши тайны. Лишь безвинно измученные заслужат исцеления. Те, кто надеялся излечиться, скрывая свои злодеяния, лишь сами ускорят свой уход на перерождение.

Я шёл среди людей, глядя им в глаза, и честно предупреждал: «Кто не спрятался, я не виноват!»

«Тэймэй, приготовься демонстрировать», — предупредил я жену, прикладывая ладонь на открытую рану первого страждущего.

«Твою же…» — это был один из легионеров Серва, замученный до полусмерти.

Иллюзия пыток, которые пришлось пережить бедняге, была видна далеко за первые ряды.

— Обвинение в скверне, ереси, предательстве и лжесвидетельстве, — объявил я. — Ложное.

И шагнул дальше. Толпа в онемении стояла, не зная, как реагировать.

Сквозь оцепление легионеров прорывалась женщина с осунувшимся лицом и позеленевшим младенцем на руках, едва дышащим. Я дал знак пропустить её.

— Спасите моё дитя, Ваше… — она не смогла договорить, спазм сжал ей горло, — возьмите мою жизнь. Я могу… Я рожу ещё… У меня есть дар… слабенький. Но я готова… для ордена… только помогите.

Женщина упала на колени, мне же пришлось присесть рядом. Младенец априори не мог быть ни в чём виновен, но я не стал отменять процедуру, осторожно уколов палец малышу. Капли крови хватило, чтобы провалиться в его воспоминания, полные световых пятен, звуков, образов, запахов, которые малец ещё просто не умел интерпретировать в силу возраста. Но вот женщину со смоляными волосами, регулярно подливавшую какую-то дрянь из пузырька ему в смеси, малыш рассмотрел.

— Отравление, — объявил я. — Найти обвиняемую и доставить ко мне на суд.

Толпа заволновалась. А я шёл дальше. Всех невиновных Серв отводил в сторону, в то время как не прошедшие проверку тут же покидали лобное место и отправлялись на перерождение. Причём в части случаев толпа готова была собственными руками растерзать виновных, просмотрев весьма яркие иллюзии их злодеяний.

Разбой, насилие, измывательства, пытки… виновных в казематах Ордена хватало.

Когда я дошёл до паладинов, посмевших на меня напасть, то показал наш недопоединок и весь их путь в Ирликию, проведённый в качестве резервного источника для благословений легионов. Толпа загудела, поддерживая своих.

— Неверие и излишняя подозрительность, покушение на меня, — объявил я. — Искуплено трудом на благо рассветного и закатного воинства.

Люди взорвались одобрением.

Достойных искупления оказалось не так уж много, чуть меньше шести десятков, и я снова применил самое обычное Исцеление, как со своими комарами. Шар в этот раз создался моими собственными усилиями, а не усилиями ковчега, что меня безмерно радовало.