Кодекс пацана. Назад в СССР

Сейчас он стоял, оперевшись о холодильник, большой, грузный, с набрякшими мешками под глазами и набухшим носом. На щеке прилипло нечто с улицы. То ли грязь, то ли собачье дерьмо. Одежда тоже не представляла из себя модный наряд для подиума. Похоже, что он поздоровался не с одной лужей на улице, пока добирался домой.

— Сука это ты! — мама налетела на него, подхватив с пола тапок. — Это ты, сука пьяная! Ты!

Тапок начал ходить по лицу, по голове. Я подскочил, чтобы их разнять, но не успел. Отчим отмахнулся, как от мухи, и мама отлетела к вешалке. Она упала на куртки, попыталась удержаться, схватившись за них, но не смогла. Полка рухнула под её весом. Куртки накрыли её с головой.

— Ну,…дь, теперь ещё полку вешать! — обиженно протянул отчим.

После этого его губы брызнули кровью. Я сам от себя не ожидал, что кулак вопьется в отвисшие губы. Не ожидал, что выдержу так долго!

Удар получился так себе. Только на неожиданности и смог сыграть. Дальше на меня уставились налитые злобой глаза, и рука отчима влепила знатную плюху. Я отлетел к печке. Снесло как пушинку — мой отчим недаром раньше занимался волейболом.

В голове зазвенело. Я тут же вскочил на ноги, прогоняя прочь легкий нокдаун. Не время сейчас валяться. Не время!

— Ты! Гандон! — только и успел сказать отчим, как я налетел на него коршуном.

Кулаки начали впиваться в печень, в челюсть, в «солнышко». Пробить не удавалось, но вот повалить на пол смог. Ещё добавить ногой в рожу и тогда…

— Сашка! — мать повисла на мне. — Не надо! Убьешь же, Сашка! Не надо!

Она боролась, пыталась меня оттащить от мотающего башкой отчима. Я же порывался сделать решающий удар. Отправить того в нокаут. Достать хотя бы кончиком носка…

Мама же отталкивала меня к двери. За дверь… Подальше от пьяного создания, терроризирующего всю семью. Ей удалось-таки вытолкнуть меня за дверь. Удалось выбросить кеды. Я стоял, дрожа от нахлынувшего адреналина.

— Сашка, не надо! Остынь, сынок! Он сейчас спать ляжет, а ты… погуляй пока… Сходи до баушки. Не надо, Саш…

— Слышшшь, ублюдок! Ссссюда иди, — руки отчима подогнулись, и он упал на пол.

Захрапел. Вот же животное… И почему мама его только терпит?

— Завалю, тварь! — проорал я, выплескивая душивший меня гнев. — Ещё раз маму тронешь — завалю!

— Иди-иди, Саш! — рука мамы уперлась мне в грудь. — Потом поговорим! Переночуй сегодня у бабушки, а Алёнка пусть сюда ночевать идет…

— Мам! — пытался я что-то сказать, но она покачала головой и закрыла дверь.

Я остался перед черным дерматином двери. Глубоко вдохнул и выдохнул. Попытался успокоиться. Вот и вернулся в старое доброе время. Вернулся туда, откуда начал свой жизненный путь.

Сейчас мама затащит пьяного отчима на диван и тот будет спать до завтрашнего дня, изредка пытаясь напугать подставленный тазик ревущими горловыми звуками и фонтанами блевотины. Почему мама не выгоняла его? Потому что была уверена, что семья должна быть полной. У детей должен быть отец…

Я вышел на улицу. Из нашего окна понеслась заставка «Рабыни Изауры». Те самые «унгазун гарунге». Мой друг и сосед Пашка Сысоев даже как-то придумал слова к этой заставке, подобрал аккорды на гитаре и потом напевал для девчонок:

Ты родишься рабом, Богом будешь забыт.

Непосильным трудом рано будешь убит.Твои мать и отец с детства были рабы,Как свободным был дед, уж давно он забыл.Убивает тростник, нам проклятья тая.Того, кто уже сник, забирает земля.Мы хотим отдохнуть, нам так хочется спать!О покое забудь, остаётся страдать.

Вот только «страдать» снова я не собираюсь. С теми знаниями, которыми я обладаю, можно сделать многое… Можно сделать, но…

Я оглянулся на окна своей квартиры. Нужно ли это делать? Если люди не хотят своего освобождения, предпочитая страдать и мучаться, боясь выпасть из рамок приличия, установленных непонятно кем.

Спросил сам себя и ответил, что нужно. Нужно!

Глава 2

«Не ходи один по улице в тёмное время суток. Если сложилась такая ситуация, иди только по ярко освещённым местам. Если твой путь лежит через тёмные и узкие переулки, позвони родителям и попроси тебя встретить».

Памятка «Правила поведения на улице»

Я шел по Стадионной улице и медленно успокаивался. Выплеск адреналина понемногу выходил через дрожание коленей и взволнованное дыхание.