Кодекс порядочных людей, или О способах не попасться на удочку мошенникам

В Париже, этой столице цивилизованного мира, в центре общежительности, торговли и промышленности, в сердце того самого города, который оратор революционной эпохи Анахарсис Клооц называл «главным городом мира», существуют дома, где ростовщичество и воровство процветают на законных основаниях, где отданные на откуп разорение, отчаяние, самоубийство приносят государству огромные суммы, которые, можно сказать, политы кровью.

Тот, кто входит в игорный дом, оставляет честь за дверью, и хорошо, если по выходе он сможет получить ее обратно. За длинным столом сидят во множестве существа, подобные дантовским теням; лица у них изможденные, взгляд тревожный; вытянув шею, они не сводят глаз с сукна, с номеров, с карт, от которых зависит вся их судьба. Деньги, которые они бросают на этот роковой стол, в то же мгновение теряют часть своей стоимости; шансы рассчитаны так, что в выигрыше непременно останется хозяин заведения. Игра наверняка, игра, в которой шансы партнеров неравны, — разве это не называется воровством? Так вот, право воровать на законном основании владелец игорного откупа приобретает за десять миллионов; заплатив десять миллионов, он может безнаказанно грабить беззащитных людей, развращать неопытных юнцов, ввергать в бездну порока и преступлений неосторожного любителя легкой наживы[120]

.

Однако игорный откуп не ограничивается тем, что отбирает у вас все наличные; он соблазняет пойти дальше, он домогается у вас большего. При каждом игорном доме устроен тайный ломбард, специальная ростовщическая контора. Там вас ссудят золотом под залог драгоценностей, часов, булавки для галстука, и золото это немедленно последует за проигранными вами деньгами.

Да будет вам известно, что никому и никогда еще не удавалось выиграть в этих подлых заведениях; бывает, что удача на мгновение улыбается игроку, но тотчас от него отворачивается, так что страсть к игре, гибельнейшая из всех, неотвратимо влечет каждую свою жертву к полному разорению.

Последние десять лет во время каждой парламентской сессии произносятся энергические речи с требованием положить конец этому безнравственному, позорному способу пополнять казну. Меж тем игорные дома продолжают действовать как ни в чем не бывало; недавно с откупщиком заключили новый договор на пять лет. Министерству, ратующему за религию и нравственность, министерству, издающему законы против святотатства и требующему удлинить юбки оперных танцовщиц, следовало бы прислушаться к крикам несчастных, которых игорные дома разорили, и к патриотическим призывам законодателей, желающих положить конец установлению, позорящему всю нацию.

7. ЗАЙМЫ. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ДОЛГ

На свете нет ничего драгоценнее кредита; почтенный господин Шнейдер, изобретший грюйерский сыр и систему займов, оказал обществу неоценимую услугу[121].

Благодаря займам неравенство состояний отменяется, богатство обращается в химеру, великие уравниваются с малыми. Тот, кто взял взаймы, в одно мгновение становится богаче того, у кого он взял взаймы; заёмщик, будь то конституционное правительство или абсолютный монарх, не рискует ничем, зато выиграть может очень много.

Странная вещь та страсть к спекуляциям, которая в последние несколько лет овладела нашими богатыми банкирами. Всякого, кто бы к ним ни обратился, они встречают с распростертыми объятиями; отказа не знает никто. Одна и та же касса снабжает Священный союз и греческий сенат[122]. Если деньги понадобятся турецкому султану, он тоже наверняка получит их за красивые глаза, и притом незамедлительно.

А между тем сколько примеров свидетельствуют о том, что эта страсть небезопасна! Правительства объявляют банкротства точно так же, как простые смертные; при этом им галеры не угрожают. Франция некогда разорила своих подданных, уменьшив государственный долг на две трети; сегодня она готовится объявить банкротство нового типа, конвертировав пятипроцентную ренту в трехпроцентную[123]. И тем не менее всегда находятся люди, готовые покупать и перепродавать эти нематериальные ценности, которые приносят меньше, чем дома и земли и которые не застрахуешь от града и пожара.