Кое-что о птичках

Ведь у него дома была настоящая птичка, которая могла бы действительно вылетать, и ему не приходилось бы каждый раз прикрывать отсутствие птички нелепыми оправданиями под ехидные взгляды родителей.

А стеснительному попугаю было трудно отказать другу-фотографу, да и обыкновенное любопытство ещё не вполне покинуло его. Ведь впереди могло ждать знакомство, пусть и мимолётное, со многими интересными людьми…

Он согласился быть у фотографа птичкой-на-вылет, хотя и не совсем понимал, зачем нужно было пугать детей своим внезапным появлением.

Фотографу пришлось изрядно усовершенствовать старый фотоаппарат в деревянном корпусе со вставляемыми в него стеклянными фотопластинами и тёмным гофрированным конусом, на конце которого зияла загадочной чернотой та самая круглая дырочка, своими размерами напоминавшая дырочку в скворечнике, из которой, собственно, и должна была появляться по команде фотографа загадочная птичка.

Дырочкой в конусе фотоаппарата, конечно, был объектив — стеклянная круглая линза средних размеров. Естественно, что через неё ничто не могло пролететь ни в каком направлении, кроме света и теней.

Но, как известно, «голь на выдумку хитра», и наш фотограф придумал, откуда действительно могла бы вылетать затаившаяся до поры до времени мудрая птичка.

Сбоку от основного ящика фотоаппарата он прикрепил к нему ещё один ящик с дырочкой и верхней крышкой.

Идея была проста: перед тем, как сделать фотоснимок, в аппарат вставлялась, как обычно, фотопластина, а в ящик сбоку помещался попугай. Там он сидел до тех пор, пока фотограф не нажимал на кнопку. Тогда щёлкал затвор фотоаппарата, производя снимок, а в тёмном ящике с попугаем загоралась красная лампочка, и он, как парашютист из самолета, должен был выпрыгивать через круглое отверстие спереди.

Наш попугай довольно быстро понял, что от него хотят, и на первых порах принялся рьяно исполнять свои «служебные» обязанности в качестве ассистента фотографа. Ему явно нравилось осознавать, что теперь у него есть постоянная работа, к которой он стал относиться со всей серьёзностью.

Казалось, что всё его напускное пьянство и словесная распущенность происходили исключительно из прежнего внутриклеточного и внутрикомнатного безделья и томительности ежедневного существования.

Правда, фотографу пришлось попросить попугая вылетать из дырочки строго по определенной траектории, чтобы не попасть в кадр. А попугаю пришлось попросить фотографа убрать нервировавшую его красную лампу из «скворечника». Договорились, что он будет вылетать строго после того, как услышит команду фотографа: «А сейчас вылетит птичка…», и услышит щелчок затвора.

После недолгих уговоров попугай согласился даже вылетать молча и не приставать к детям.

А дети после его эффектного появления бывали растеряны и слегка побаивались странного «фотографического существа». Родители детей бывали удивлены находчивостью фотографа и поражены «простотой идеи» и «качеством его дрессировки».

Благодаря попугаю фотографии получались выразительные и наполненные детскими удивлёнными глазами.

Постепенно слава об удивительном фотографе стала распространяться по городу. Записываться в очередь к нему приходилось теперь за несколько дней и даже недель. Фотоателье регулярно перевыполняло месячный, квартальный и годовой планы. Фотограф получал премии, на которые угощал попугая исключительно после работы.

Жена фотографа сначала воспротивилась межвидовому сотрудничеству двух особей мужского пола. Но, когда увидела, что дети на приносимых мужем домой негативах стали получаться «как живые», с широко распахнутыми глазами, через которые она могла «закачивать» в них свою неистребимую любовь с ещё большей силой, согласилась с тем, что муж утром забирал на работу клетку с попугаем, а вечером приносил её домой.

Когда фотографировали взрослых, попугаю приходилось дожидаться своей очереди вне клетки. Народ приходил разный. И, ожидая, когда придут дети, наш попугай принялся было забавляться тем, что стал давать вслух меткие характеристики всем, пожелавшим запечатлеть себя на фотобумаге.

Причём делал он это по старой традиции — бескомпромиссно. Например, полковнику, пришедшему фотографироваться в парадном мундире, попугай сказал:

— Смирррна! Равняйсь!.. А тебе, генерррал, хрррен за воротник! — видимо, вспомнил что-то из времён своей службы в Анголе.

К девушкам у него тоже было особое отношение:

— У-ух, шалавы! ~ говорил он, и крутил головой из стороны всторону. А дамам бальзаковского возраста он говорил такое, после чего тем хотелось немедленно покинуть фотоателье с криками:

— Хам! Я буду жаловаться на вас!.. Я подам в суд на вас!..

И только под угрозой немедленного «увольнения» попугай согласился молча ожидать своего триумфального выхода. На всякий случай фотограф выносил клетку с попугаем от греха подальше — в тёмную проявочную, где попугай на время погружался в подобие сна.