Коэффициент интеллекта

— Впрочем, думается мне, ничем таким важным мы не рискуем, Натуль. Ну, найдут видеокамеру. И что? Оно им надо — с нами связываться? Гораздо проще оставить все Хранителям. Ну, может, чуть поторопить их. Сомневаюсь, впрочем. Брожение в умах — это даже на руку. В установленных границах, конечно. Разнообразие, знаешь ли. Такого-то ведь точно раньше не было. Новое, понимаешь, слово. — Николай улыбнулся, но на дне его глаз Джосандр заметил печаль. — А потом Хранители возьмутся за работу — и все, дело в шляпе, без шума и пыли. Журналисты снова готовы снимать, зрители — смотреть, а бедняки… а бедняки — принимать гостей. А обидишь нас — как потом этих сюда присылать? Как народу зрелище обеспечивать? Мы-то ведь, заразы такие, все помним.

Его жена, не удержавшись, хихикнула, а затем обняла мужа.

— Делай, как знаешь, любимый. Знаешь, оказывается, порой так здорово быть заразой!

Джосандр, о котором хозяева на время позабыли, переводил взгляд с Николая на Наталью и обратно, пытаясь хоть что-то понять из их, по его мнению, совершенно бредового диалога.

Раздражение, которое впервые дало о себе знать с минуту назад, снова тяжело заворочалось внутри, обдирая душу жесткими шершавыми боками.

«Розыгрыш какой-то! Глупый, идиотский розыгрыш! Ничего не могут добиться в жизни, вот и мстят тем, кто смог!»

Журналист вскочил, шагнул к двери. Больно нужен ему этот цирк! Пусть кому-нибудь другому!.. А он-то еще думал, как им помочь, сочувствовал! Дурак! Сегодня же, сейчас же прикажет Хранителю…

— Джосандр, постойте! — перед ним возник Николай, загородил собой выход из комнаты. Положил гостю руки на плечи, легонько сжал пальцы. — Простите. Мы увлеклись. Надо было сразу перейти к делу. Я прошу только об одном: выслушайте нас до конца. И тогда вы поймете, почему мы так себя ведем. А там уж судите, как вам будет угодно.

Журналист заколебался. Гнев все еще был силен в нем, он побуждал человека сбросить руки надоедливого бедняка и уйти. Но Джосандр все же сдержался. Профессионализм взял верх, напомнив: ответа на вопрос про работу бедняков пока еще нет.

— Я выслушаю вас, — буркнул он спустя несколько секунд. И вернулся в кресло.

— Славно. — Николай снова сел напротив гостя. — Так вот, вы спросили: почему мы не найдем себе другую работу? Значит, заметили, что бедняки, скажем так, не тупицы и могли бы не только разгребать дерьмо изо дня в день. Это правда, мы способны к любой работе. Среди нас есть биологи, есть химики и физики, есть — вы не поверите, Джосандр! — писатели и журналисты. Да-да, ваши коллеги! У нас и газеты свои выходят. Хватает и других мастеров своего дела. Но все мы зарабатываем деньги тем, что убираем и чистим. В лучшем случае — переносим тяжести на своих плечах. Как вы думаете, почему?

Джосандр, все еще хмурившийся, дернул плечом:

— Если б я знал, то не спрашивал бы.

— Верно. Вы — не знаете. Точнее, не помните. Зато знает и помнит ваш Хранитель. У него, Джосандр, — полная база данных. По любому вопросу. Но доступа к ней у вас нет.

Журналист недоверчиво взглянул на Николая.

— То, что вы говорите, похоже на какой-то шпионский детектив с заговором. Бульварного пошиба.

Николай издал короткий сухой смешок.

— Похоже, Джосандр, похоже. Согласен. Только не стоит воображать себе злобных диктаторов, сидящих где-то на самом верху и решающих, кому чего помнить. Ничего такого нет.

— А что же есть? Вы говорите, что Хранитель помнит все, а я — нет. Почему тогда?

— Потому, что вы сами так захотели. — Николай с сочувствием взглянул на журналиста. — Когда Михтолий Лаков изобрел базы памяти и блоки восприятия, он, наверное, думал о хорошем. О том, чтобы люди могли лучше работать, чтобы служба не мешала отдыху, чтобы важное не забывалось, чтобы стало легче сосредоточиваться… а люди, как всегда, показали себя с лучшей стороны.

Николай помолчал немного, пожевал губами, смотря в окно. Наталья обвила мужа руками за талию, прижалась щекой к плечу.

— Да, так вот… люди поставили все с ног на голову. Не правительство, нет. И не спецслужбы. Они-то как раз замешкались. Не сообразили сразу, что ли?.. Люди все сделали сами.

Николай взял в ладонь пальцы жены, принялся медленно поглаживать их.

— А знаете, кто все начал? Вы, акулы пера. Вы и все остальные, кто взялся кормить нас зрелищем круглые сутки. Вы ведь давно уже исписались. Ничего нового придумать не могли. Стоило появиться какой-нибудь передаче, фильму или еще чему-нибудь, как тут же критики — а вслед за ними и мы, зрители! — поднимали вой: «Это уже было! Старье! Фу!» А тут — Михтолий со своими базами и блоками. Как кстати…

— Почему кстати?

— Почему? А очень просто. Это ведь такая замечательная возможность снова удивлять зрителя — каждый раз, любой задумкой. Даже если она избита до смерти. Всего-то надо: запрограммировать Хранителя на то, чтобы он через какое-то время стирал память об увиденном. И вуаля — передача, которую показывали, скажем, месяц назад, снова будет казаться новой.