Коэффициент магии

Но слава богу, его влюбленность, вроде бы, проходила. Нет, он еще, сам того не замечая, порой с тоской смотрел на наши с Максимом объятия и язвительно шутил на тему того, пора ли ему называть меня "мамочкой", но вполне принял тот факт, что я с его отцом. А когда мы еще и объяснили, после всяческих исследований, что у некоторых людей без магии вполне есть шанс вырастить в себе настоящую искру, и вовсе погрузился в новую сферу, готовый отдать себя на эксперименты полностью.

Такая одержимость результатом пугала бы, если бы не была мне знакома. По собственному поведению и привычкам Максима.

— Ты никуда не поедешь, — повторил мужчина, и я наклонила голову.

— А то что? Поедешь вместе со мной? Макс, мы уже говорили об этом и неоднократно — полевая практика обязательна для студентов, и я настолько удачно организовала ее в этом году, что сама жду не дождусь начала.

— Я не увижу тебя целый месяц!

— Неделю. Ты же сам сказал, что закончишь дела и присоединишься к нам. Поля, вареная картошка, комары — романтика!

— Все эти будут вокруг тебя виться…

— Всем этим не больше восемнадцати.

— Там есть еще и другие работники.

— Угу, друг Пеня и парочка престарелых архиваторов. Нет, там конечно еще много народа из других экспедиций, но боюсь что времени с ними общаться у меня не будет.

— Кстати, этот твой друг…

— Именно что друге, — отрезала я жестко. Обняла его и уткнулась в шею, втягивая ставший родным запах:

— Я понимаю, что тебе не хочется расставаться. Но мы не можем прожить всю жизнь в мягкой клетке в обнимку. Смысл? И Комитет отправляет со мной еще и агента, да и я за эти месяцы тоже многому научилась.

И не я одна.

Как только я восстановилась после того взрыва, мы с Максом засели за учебу в Москве, параллельно продолжая работать каждый на своей должности.

Мы изучали наши возможности, а маги- исследователи изучали нас.

До конца так и не было определено, почему энергия не убила нас, а смешалась. Основная причина, конечно, была в том, что наши "инстинктивные" потоки оказались противоположными, а коэффициент магии одинаковый. Но на этом понимание произошедшего заканчивалось.

Нас замеряли по всем параметрам. От ДНК до объема талии. Заставляли читать порой неимоверно глупые заклинания над артефактами. Исследовали мозговые волны в процессе применения дара. Делали тесты и давали задания, над которыми мы то головы "ломали", то способности.

И пока пришли к выводу, что случайным образом в ту ночь, под воздействием детонатора, наша энергия на мгновение превратилась в магволну — новое понятие, которого ранее не существовало.

Дело в том, что никто, несмотря на использование самых современных приборов, не смог зафиксировать магическое воздействие как нечто материальное. Было "А" и было "Б" и невидимый путь между ними. To есть был маг, был результат его воздействия на предмет или человека, но никак не сама магия. Даже световые взрывы и прочие свечения, заметные физически, являлись следствием магии, но не ее материальным воплощением.

Но магчастицы, безусловно, искали. Логично предполагая, что в нашем, до сих пор поддающимся физическим законам мире, они должны были существовать. Просто мы еще не придумали приборы, которые смогли бы их замерить.

А нашли, похоже, волну. И прыгали до потолка от этого открытия, за право назвать которое — и присвоить звание первооткрывателей — готовы были перессориться Ватикан, Комитет и пара правительств, имевших к этому отношения. Хотя все работали в полную силу.

Конечно, никакие результаты исследований еще не были обнародованы; напротив, засекречены так, чтобы вовсе никто не мог узнать. Но все понимали, что, возможно, вскоре перед знающими станет дилемма — рассказывать или нет. Оставить ограниченному числу возможность быть магами — или нет.

К тому же, даже если мы найдем способ передавать магию хотя бы частично, вполне возможно, что только единицам из людей. Что опять же, способно было вызвать расслоение общества.

Но пока до любых утверждения было далеко. И я старалась не слишком интересоваться развернувшимися дискуссиями: мы с Максимом, пусть и имели к этому теперь отношение, не лезли в политику. Более того, после всех произошедших приключений нас временно оставили в покое, и я теперь даже не выполняла задания Комитета. И так много времени занимали новые исследования, не говоря уж об учебе.

Мои эмпатические способности существенно уменьшились, но я все также видела "след", да еще и могла теперь определить, кто и почему мне лжет. Весьма удобное свойство. А еще я начала слышать музыку.

Музыку времени. Характера. Взглядов на жизнь и намерений. Уж не знаю, как должны были причудливо соединиться магические частицы, чтобы получить такой эффект, но данный дар пока никому не был знаком. Я пробиралась на ощупь в своем владении им, и даже, по совету мамы, начала брать частные уроки сольфеджо и игры на гитаре. Просто чтобы лучше разбираться в композициях и уметь самой, позже, наигрывать и расшифровывать те мелодии, которые я слышала.

Да и на раскопках по вечерам пригодится.