Коэффициент подлости

— Все так серьезно? — Я молча кивнул. Потом мы расстались. На прощание я его даже обнял. Никогда не думал, что стану обниматься с мужем моей жены. Более того: мы даже расцеловались. Он не спросил, откуда у меня деньги, а я не стал рассказывать. Говорят, что на богоугодное дело нельзя брать ворованные деньги. Но я их не воровал. Если Бог действительно все видит и все понимает, то он должен был оценить мой поступок. Я взял даже меньше того, что у меня украли. Взял на лечение мальчика. И я не мог считать эти деньги ворованными. И Бог, если он видел, как со мной поступили, тоже не должен был так считать. Впрочем, прямой связи с Господом у меня не было, и я не знал, как он реагирует на мои действия.

Только после того, как Андрей уехал, я наконец позвонил Саше Лобанову. Был уже четвертый час. Лобанов сразу снял трубку.

— Что у тебя? — спросил я.

— Плохо, — ответил Саша. — Прокурор города согласился принять меня только через три дня, в понедельник. Его нет в городе. А Дубов мне не поверил. Я ему пытался объяснить, но он кричит, что Литвинов преступник.

— Так что делать?

— Не знаю. Нам нужно встретиться, чтобы вы все наговорили мне на диктофон. Это будет хоть какое-то доказательство, когда я пойду к прокурору.

— Давай, — согласился я. — Когда ты сможешь подъехать?

— Позвоните мне по обычному телефону, — сказал Саша. — Тогда и договоримся.

Ровно через час я позвонил Лобанову по обычному телефону, и мы договорились встретиться на прежнем месте, недалеко от прокуратуры. Теперь я был уверен, что все будет в порядке. Беспалов будет молчать. Облонков тоже вряд ли станет рассказывать о своих ночных откровениях. Мне нужно наговорить всю историю на диктофон, дождаться воскресенья, когда улетят наши, а в понедельник Саша попадет на прием к прокурору города — и всему конец. Афера с деньгами будет раскрыта, и виновные получат по заслугам. Я же вернусь на службу.

Саша увидел меня уже издали и, помахав рукой, бросился ко мне, перебегая улицу. Если бы я в этот момент догадался посмотреть в другую сторону, то заметил бы набирающий скорость автомобиль. Лобанов не стал дожидаться зеленого света. Маневрируя между машинами, он спешил ко мне. В следующее мгновение набравший скорость джип ударил его сбоку, подбрасывая в воздух. Сашу отбросило в сторону. Рядом резко затормозил «Мерседес». Сзади его ударила «Тойота». И еще одна машина врезалась в это скопление. Послышались крики, ругань. Я бросился к лежавшему на тротуаре Лобанову.

Джип с затемненным стеклами, набирая скорость, помчался вдоль по улице. Я не успел даже разглядеть его номер, так быстро все произошло. Я пробрался к Лобанову. Он лежал, широко раскинув руки. Рядом расплылась темная лужа крови. Кто-то наклонился над Сашей и закричал:

— Он еще жив! Врача, скорее врача!

Я смотрел на тело, распростертое на асфальте. Саша — последний, кого я подставил, твердо решил я. Последний. Теперь уже ничто не связывало меня с Законом. Они сами оборвали последнюю нить, пробуждая меня к мщению. Теперь я не верил в Закон. Теперь я верил только в себя. Только в жажду мщения. Добро должно быть с кулаками. Не знаю, кто и когда впервые произнес эту фразу. Но теперь я точно знал, что мне делать. Никуда я больше не стану обращаться. Люди, которые мне помогали, погибали так внезапно и так страшно, что я до конца своих дней буду чувствовать себя виноватым. А ведь я верил в Закон, когда рассказывал об услышанном Семену Алексеевичу. Я верил в Закон, когда просил Виталика помочь мне. Верил в Закон, когда ехал на встречу с Лобановым. С этой минуты я в него не верил. С этой минуты я доверял только своему пистолету. Довольно быстро приехала «Скорая помощь». Затем милиция. Я проводил взглядом Сашу, которого уложили на носилки и понесли к машине. Потом повернулся и покинул место происшествия. Кажется, фамилия подполковника, который также не хотел мириться с существующим положением дел, была Демидов. Так мне сказал Облонков. Остается найти подполковника Демидова и узнать, что случилось с руководством фирмы «Галактион». Если у меня появится союзник, я сумею сделать то, что задумал.

Эпизод двадцать пятый

В больнице, куда они доставили Чупикова и раненого бандита, все было вполне обыденно. Там привыкли к пулевым ранениям, часто встречающимся у раненых бандитов после разборок. У Чупикова оказалось сквозное ранение, то есть пуля прошла навылет: и адвокату разрешили покинуть больницу с условием, что он явится туда еще раз, вечером. У бандита, в которого стрелял Демидов, все оказалось гораздо сложнее: пуля раздробила кость, и хирург настаивал на срочной операции.