Коэффициент подлости

— Мы не думали, что такое может случиться, — продолжал он. — Ночью нам позвонили… Я сразу поехал в морг. Какой ужас… Мне сказали, что вы вчера потеряли сознание. Я представил, каким ударом оказалась для вас смерть моего двоюродного брата. Какое несчастье… Такой молодой, такой талантливый…

Даже Алена всхлипнула, настолько на нее подействовала речь этого подлеца. Я сидел, стиснув зубы. Любое напоминание о Виталике являлось напоминанием о моей ошибке. Я обязан был помнить, что за мной следили. И должен был предотвратить несчастье. Моя ошибка стоила Виталику жизни.

— Мы вчера так хорошо обо всем договорились, — разглагольствовал Провеленгиос. — Мне казалось, все будет в порядке. Виталик даже пообещал, что поможет вам собрать вещи…

Я насторожился. К чему клонит этот стервятник?

— Для меня его смерть оказалась ужасным ударом. — Провеленгиос снова прослезился, вытащил платок. Высморкавшись, тихо проговорил: — Надеюсь, все наши договоренности остаются в силе.

Ах, вот оно что… Я невольно усмехнулся. Этого мерзавца не трогала смерть Виталика, плевал он на наши чувства. Главное для него — деньги, которые он уже заплатил, и договор, который мы уже подписали.

— Я на всякий случай принес вам ключи. — Провеленгиос достал из кармана ключи. — Это от той квартиры, которую сняли со следующей недели. Раз Виталика нет, я вполне могу его заменить. И гoтoв за свои деньги помочь вам найти людей и переехать на новую квартиру.

— О чем он говорит? — не выдержала Алена. — На какую квартиру? Куда переехать?

— Он говорит о моей квартире, — пояснил я. — Вчера я заключил договор о сдаче моей квартиры на три года. Кроме денег, согласно договору я должен получить однокомнатную, чтобы жить там эти три года.

— Ты сделал это ради нас? — Голос Алены дрогнул.

— Неважно. — Я вздохнул. — Сделал… ради Игоря.

Я старался не смотреть на Алену. Мне было немного стыдно, что все так получилось. Похоже, я слишком явно продемонстрировал свою несостоятельность, лишился денег и подставил друга. Я судил обо всем чисто по-мужски. А у Алены, разумеется, женская логика, в которой нет места рационализму. Для женщины важен сам факт — ей хотят сделать приятное. Если вы не можете купить миллион роз и покупаете только три розы на последние деньги, женщина оценит это. В глазах Алены я был почти героем. Хотя сам чувствовал себя подлецом.

— Видите ли, — вкрадчивым голосом продолжал Провеленгиос, — договор нельзя пересмотреть. Уже выплачены деньги, проставлены сроки. Говорят, что рядом с убитым ничего не нашли. Но уверяю вас, я передал ему все деньги. Он даже дал мне расписку, прежде чем отправиться к вам.

— Вы взяли у него расписку? — удивился я.

— Конечно, взял, — в свою очередь, удивился гость. — Я всегда беру расписки. Деньги любят счет.

— Он потребовал расписку у своего двоюродного брата, — пояснил я Алене.

Нужно было видеть, с каким презрением она посмотрела на этого мерзавца.

— Что вам нужно? — спросил я, чтобы прекратить этот бесполезный разговор.

— Но деньги исчезли, — сказал Провеленгиос, облизав губы. — Впрочем, это нас уже не касается. Если договор заключен, его нельзя нарушить.

И только тут я понял все. Понял, почему он пришел ко мне. Почему так долго говорил о смерти Виталика и даже поехал ночью в морг;

Он думал только о договоре, только о деньгах. И пришел ко мне, чтобы узнать, когда я съеду с квартиры. Пришел подтвердить незыблемость договора.

Почему так случается в жизни? Ведь Провеленгиос не только двоюродный брат Виталика, он еще и потомок тех греков, которые погибали у Фермопил, предпочитая смерть позору отступления. А один из тех древних героев пробежал сорок с лишним километров и крикнул: «Радуйтесь, афиняне, мы победили». После чего рухнул замертво. И вот их потомок сидел передо мной, рассуждая о договоре, который нельзя нарушать. Обидно. Обидно, что он родственник моего друга и потомок великого народа. Хотя при чем тут народ? Ведь передо мной сидел конкретный сукин сын. Разве у других народов нет своих сукиных детей?

— Да, — улыбнулся я, — договор — это закон.

— Конечно. — Он не понимал, почему я улыбаюсь. И вдруг спросил: — Как вы себя чувствуете?

— Уже лучше. Если я буду видеть вас каждый день, то очень быстро поправлюсь. Вы действуете на человека как хорошая пиявка.

— Спасибо. — Он не умел обижаться. — Я просто хотел предупредить, что через шесть дней в квартиру должен вселиться мой клиент. А вы можете переехать в квартиру, которую мы для вас сняли. Там очень неплохо.

— Не сомневаюсь. — Я посмотрел на Алену и улыбнулся. И она улыбнулась мне в ответ. Провеленгиос смутился и попятился к двери.

— Я вам позвоню, я вам позвоню, — пробормотал он.

— Подождите, — остановил я его, вспомнив про деньги. — Вы подвезли его к нашему дому. Или передали ему деньги у него на квартире?

— В машине, — ответил Провеленгиос. — В моей машине. Он взял деньги и расписался. У меня есть его расписка. Если хотите, я вам покажу… — Он полез в карман.

— Не нужно, — отмахнулся я. — Вы должны были передать ему пятьдесят две тысячи, верно?