Кофе с сюрпризом

Её появление в кофейне, к слову, наделало немало шуму. Особенно оно взволновало миссис Скаровски, имевшую, как оказалось, «прочные связи» с обществом ширманок в Бромли.

– Нет, не понимаю эту женщину! – экспрессивно воскликнула поэтесса и пригубила холодный кофе с альбийской мятой. – И в особенности – её цели! Такие странные поступки, постоянно, право!

– Что вы имеете в виду? – осторожно поинтересовалась я.

Луи ла Рон, шумно придвинув стул к нашему столу, склонился ко мне и громким, на весь зал, шёпотом сообщил:

– Кажется, я догадываюсь, о чём речь. Мисс Купер до сих пор не изволила навестить клуб прогрессивных женщин Аксонии.

– Верно! – с жаром кивнула миссис Скаровски. – Заглянула мельком на заседание по вопросам образования и достойной работы с полтора месяца назад – а потом как в воду канула!

У меня по спине пробежал холодок. Я отставила чашку с горячим шоколадом, сцепила пальцы в замок, выждала немного, чтобы не показывать излишнюю заинтересованность и затем равнодушно уточнила:

– А разве мисс Купер прибыла не совсем недавно? Говорили, что она была приглашена четой Уилфилд и остановилась в их городском особняке не больше месяца назад.

– Вот чего не знаю, того не знаю, – отмахнулась поэтесса, оглядывая зал поверх тяжелой роговой оправы очков. – Я не слежу за мисс Купер. Меня беспокоит только, что в последнее время она совсем не принимает участия в наших делах! Как будто увлечена чем-то другим.

– Может, она влюблена? – жеманно предположил Эрвин Калле, полуобернувшись. Его нынешняя пассия, хрупкая темноволосая девушка с огромными глазами испуганной лани, робко закивала, выражая всяческое согласие.

Я вспомнила уверенно-равнодушное «Харальд? Он мой любовник» и пожала плечами:

– Не думаю. Мисс Купер не видится мне женщиной, склонной к романтическим безумствам.

– О, ум у неё холодный и смелый, – согласилась поэтесса и вздохнула: – Даже немного завидую ей. Она прекрасно образована, хорошо разбирается в философии Средних веков и в математике. Помню, лет пять профессор Смит… То есть та самая профессор Кэролайн Смит, вы же знаете её? Так вот, даже она была очарована мисс Купер. Такие способности, такая самоотдача в борьбе за права женщин! И что же теперь?

Мне хотелось переспросить, о каком «прекрасном образовании» может идти речь с такими манерами, но я благоразумно промолчала. В конце концов, и миссис Скаровски иногда вела себя очень смело. Взять хотя бы её диспуты с критиками! Она не боялась играть на публику и жонглировать словами – порою весьма крепкими. Пожалуй, безрассудство в поведении и безразличие по отношению к негласным правилам в обществе были только на пользу репутации мисс Купер среди ширманок.

А вот отдаление от борьбы за права женщин ей явно не собирались прощать.

– К нашим рядам примкнуло в последнее время очень много… неблагонадёжных, – веско произнесла миссис Скаровски. Супруг её многозначительно поморщился – видимо, ему довелось повстречаться с кем-то из этих «неблагонадёжных». – Знаете, наши цели просты, но в то же время важны. Мы хотим, чтобы у женщин были равные права с мужчинами – на работу, на участие в выборах, да и в целом… Вы – графиня, леди Виржиния, – немного понизила она голос, будто чувствовала себя виноватой. – Вы словно находитесь над всем этим. Никто не осуждает вас за то, что вы содержите кофейню и самостоятельно ведёте дела. Даже если б не репутация леди Милдред, старой графини Эверсан, это сочли бы за милую причуду благородной леди. Другое дело – женщины неблагородного сословия… – Эмили Скаровски вздохнула. – Помню, в самом начале, когда я только начала издавать стихи и романтические повести, меня обманули – и обобрали! – целых два раза. Гонорар за первую книгу полностью присвоил агент, он же был моим адвокатом. Книга стала невероятно популярна – а я не знала, чем платить за аренду личных апартаментов! Отец же держал слово и отказывался помогать мне прежде, чем я разорву все связи с обществом ширманок. Со второй книги я получила триста хайрейнов! А издатель обогатился на несколько тысяч. И, хотя я была уже очень знаменита, общественное мнение оказалось не на моей стороне. Когда я подала в суд на своего первого агента и на издателя, газеты смеялись надо мною! Если бы не мистер Скаровски, право, не знаю, где я оказалась бы, – с нежностью посмотрела она на супруга.

Раймонд Скаровски тонко улыбнулся – той самой типичной улыбкой хорошо обеспеченных потомственных адвокатов, привыкших выигрывать даже многолетние тяжбы с аристократией.

– Это было интересно, – громко сказал он прекрасно поставленным голосом и умолк, отведя взгляд – очевидно, уже до конца вечера.

Мистер Скаровски искренне считал, что раз ему платят за красноречие, то говорить бесплатно – полная бессмыслица.

«Миссис Скаровски скажет за двоих», – как-то обмолвился он.

– Да, так тяжела доля свободных женщин, – подытожила грустно поэтесса. – И мисс Купер, хоть она и происходила из очень богатой семьи, прекрасно это понимала. Но теперь… Поездка в Алманию поменяла её, и сильно.