Когда боги глухи

— А ее… — Вадим покосился на жену, — значит, можно?

Федичев хлопал глазами и молчал, подсвечник подрагивал в его опущенной руке. Босые ноги — он так и не успел надеть туфли — казались огромными, пяткой он наступал на раздавленный кактус, но, по видимому, не чувствовал колючек.

— Чего ты хочешь? — глядя на иконы, спросила Ирина.

— Я вас бить не буду, — с насмешкой в голосе сказал Илье Вадим, никак не отреагировав на слова жены. — Можете поставить подсвечник на место. — Он повернулся к Ирине: — Драки, как в кино, не будет, дорогая… Я вспомнил, что дал на время твоему отцу одну икону, вон того Николая Чудотворца, так я пришел забрать его.

— Ночью? — чуть заметно усмехнулась Ирина.

— Бога чаще всего вспоминают ночью, — туманно ответил Вадим. Подошел к стене, осторожно снял небольшую, потемневшую от времени икону на доске без оклада, огляделся, взял со спинки стула серый свитер Федичева и аккуратно завернул в него Николая Чудотворца.

— Это… зачем вы? — растерянно промямлил Илья, но, наткнувшись на холодный взгляд Вадима, замолчал.

— Вот времена настали! — усмехнулся Казаков, стоя у двери. — Вернешься домой, отвернешь край простыни на кровати и, как притаившегося в складках черного таракана, обнаружишь любовника жены…

— Или любовницу, — будто эхо, откликнулась Ирина. Полы халата раздвинулись, обнажив ее полные белые ноги, в серых глазах двумя острыми точками отражалась электрическая лампочка на потолке.

— Живите, размножайтесь, — на прощание сказал Вадим.

Он уже взялся за ручку двери, когда услышал негромкий голос жены:

— Не ломай комедию. Тебе ведь это безразлично.

Казаков резко повернулся, шагнул в комнату, Илья испуганно дернулся, задев подсвечником за фрамугу окна.

— Вам, господа, не нравится комедия? — зловеще произнес Вадим. — Хотите кровавую трагедию? Наутро там нашли два трупа… Ты хочешь, чтобы я выбросил этого бородатого типа в окно? А тебе размозжил чем-нибудь тяжелым голову?..

Наверное, в лице его появилось что-то дикое, потому что Ирина отступила в сторону, а Илья еще выше поднял подсвечник и судорожно сглотнул слюну. Другой рукой он беспомощно ухватился за отодвинутую штору, рот его приоткрылся.

— Жаль, что я не живописец, — глядя на них, усмехнулся Вадим. — Можно было бы написать великолепную картину в духе француза Фрагонара, кажется, она у него называется «Любовник в шкафу»? — Рассмеялся и с иконой под мышкой вышел из мастерской.

Ирина стояла на лестничной площадке у полураскрытой двери и смотрела, как он спускается по бетонным ступенькам вниз. Почему-то на цыпочках к ней подошел Илья и прошептал:

— Скажи ему, чтобы мой свитер отдал.

— Вадим, можно подумать, что ты рад тому, что случилось, — негромко сказала она мужу вслед, в глазах ее заблестели слезы.

— Может, тебя еще поблагодарить за радость, которую ты мне нынче доставила?.. — Он остановился и снизу вверх посмотрел на нее. — Мне всегда казалось, что люди радуются, когда что-либо находят, а не теряют…

— Я тебя не понимаю.

— Ты только сейчас это сообразила. Понимаю, не понимаю… Мы просто давно не любим друг друга, только почему-то не хотели даже себе в этом признаться. — Он спустился еще на несколько ступенек и снова обернулся: — Я проехал пятьсот километров, очень устал, наверное, поэтому и не устроил вам классический скандал… Такое, наверное, лишь раз в жизни бывает: любовник в шкафу, то бишь на подоконнике! Такое и Фрагонару не снилось!

Его неестественный смех эхом разносился по гулким этажам. Ирина почувствовала, как Илья взял ее за руку.

— Ну скажи же ему, — приглушенно попросил он. — Он мой свитер уносит. Что я дома скажу?

— Иди ты к черту, слюнтяй! — глядя ему в глаза, гневно выкрикнула она.

Стремительно подошла к тахте, упала на простыни и, уткнувшись в подушку, отчаянно зарыдала.

Глава двадцатая

1