Когда боги глухи

— Ты ведь воевал?

Он знал, что Поташов воевал, и воевал хорошо, раз имеет два ордена и четыре медали. И в партию вступил на фронте в 1942-м, в трудный для нашей страны год.

— Я думаю, вы меня вызвали не за тем, чтобы мы предавались фронтовым воспоминаниям? — раздвинул в улыбке толстые губы Поташов.

— Верно, не для того… Как же ты, коммунист, фронтовик, докатился до этого? Запустил свою жадную лапищу в государственный карман? — ронял тяжелые, как булыжники, слова секретарь райкома.

— Если бы это было так, полагаю, я не у вас бы сидел в кабинете, а в другом месте.

— Может, ты честным трудом заработал эти десять тысяч? Во столько, кажется, оценили твою дачу на берегу озера в Солнечном Бору?

— Обижаете… Я думаю, на все двенадцать тысяч потянет, — заметил Поташов.

— Ты смеешься надо мной? — изумленно посмотрел на него Абросимов. — Или тебе совершенно не дорог партийный билет?

Разговор принял совсем не тот оборот, которого он ожидал. Считал, что директор «Сельхозснаба» начнет выкручиваться, втирать очки, оправдываться, а он сидит себе на стуле как каменная глыба, и ни один мускул не дрогнет на его невозмутимом лице.

— Партийный билет я на фронте получил и расставаться с ним не собираюсь, — веско ответил Поташов. — Денег я у государства не крал — это легко проверить, документы у меня в порядке. Финорганы два месяца копали и ничего криминального не нашли.

Это верно, начальник ОБХСС уже сообщал, что злостного хищения не обнаружено, иначе, верно говорит щельмец, не здесь бы он сидел — за решеткой!

— Где же ты десять… сам говоришь, двенадцать тысяч взял? — поинтересовался Дмитрий Андреевич, закуривая. В глазах его искреннее любопытство.

Поташов держался на редкость хорошо, секретарь райкома, помимо своей воли, чувствовал к нему даже некоторое уважение — так можно уважать достойного противника. В том, что дача построена не на личные сбережения директора «Сельхозснаба», он не сомневался. Так же как не сомневался в этом и начальник районного ОБХСС.

— Своих собственных денег я не вложил в дачу ни копейки, — спокойно заявил Поташов.

— Значит, признаешься, что построил за государственный счет? — все больше удивляясь, констатировал Абросимов. Он пожалел, что не пригласил начальника милиции. В ОБХСС Поташов ни в чем не признался.

— Давайте начистоту, Дмитрий Андреевич, — заявил директор. — Ни милиция, ни вы — никто не может обвинить меня в мошенничестве или присвоении крупных сумм. Так ведь?

— А твоя партийная совесть?

— Давайте ее пока оставим в покое… Дача стоит на берегу озера, а денег у государства я не воровал, — продолжал Поташов. — Такая вот получается петрушка!

— Еще прижмут! — пригрозил Абросимов. — Вызову опытного следователя из областного центра.

— Хоть из Москвы, — усмехнулся директор. — Доказательств нет и не будет.

— Ты их в землю закопал? Или на дне озера утопил?

— Государство, Дмитрий Андреевич, не понесло никакого денежного и материального урона из-за этой дачи, — отозвался Поташов.

— Она тебе с неба свалилась, как небесная манна?

— Да нет, пришлось, конечно, мозгами пошевелить, проявить инициативу…

— Ты это называешь инициативой?

— Хорошо, назовите смекалкой, — рассмеялся Поташов. — Или частным предпринимательством.

— Хватит мне-то мозги туманить, — устало откинулся на спинку кресла Абросимов. — Рассказывай все как на духу, Антон Антонович!

— Были у меня на складе излишки строительных материалов, давным-давно списанные областным управлением «Сельхозтехника», — ровным голосом стал рассказывать Поташов. — Куда их деть? Выбрасывать жалко… И пришла мне в голову идея…Стал звонить друзьям, приятелям, дескать, подкиньте, ребята, чего не жалко: кирпича, цемента, вагонки, шифера. Ну, ставил магарыч на рыбалке, не без этого… А потом, глядишь, мужики и подкинут на площадку машину одного, другого. А тут в моей конторе как-то кончился стройматериал, простой на объектах. Я рабочих и направил на строительство дачи. Средний заработок им идет от государства, работают они или бьют баклуши. И вот — за пару лет и воздвиг.. Два этажа — шесть комнат, кухня. Мог бы я паровое отопление отгрохать, предлагали мне дружки задаром бесхозные трубы и батареи, да малогабаритных стояков у нас пока не делают…

— Да, ведь это грабеж среди бела дня! — воскликнул Абросимов. — Какая же творится у нас бесхозяйственность, если все это возможно?!

— Вот-вот — усмехнулся Поташов. — Теперь вы, товарищ первый секретарь, смотрите в корень.

— Но ты же жулик! Отовсюду урывал себе государственные стройматериалы!

— Мне их давали и даже расписки не требовали, потому что они не учтены, никто за них не в ответе, — вставил Поташов. — Я не привез на дачу ни одного кирпича, ни одной доски, взятой без спросу.

— Я каждый день только и слышу от строителей: нет кирпича, нет леса, нет раствора… — сокрушенно заговорил Абросимов. — Звоню в обком партии, в областные организации, вымаливаю стройматериалы, а они, оказывается, у нас на складах бесхозные лежат! Какая-то фантастика.