Когда была война (СИ)

Колька знаками показал Соне, что пора начинать. Она подвинула к нему свой ППШ, нащупала в кармане гранату.

– Бей по офицеру в первую очередь, – прошептала она. – Потом по солдатам. Я за это время успею проскочить. – И, поколебавшись, добавила: – Должна успеть.

– Ты хоть разглядела, сколько их там?

Соня не ответила. Она приготовилась бежать со всех ног – нужно было во что бы то ни стало успеть забраться на дот, пока немцы не очухаются. А дальше уже как карта ляжет. Авось пронесёт. Внутри будто сжалась тугая пружина.

Колька прижался щекой к прикладу, навёл прицел. Соня следила краем глаза, как его палец с грязным нестриженным ногтем медленно вдавливает курок. Время замерло, и она считала удары сердца: раз… два… три… четыре… Голова вдруг закружилась, в висках жёстко застучала кровь, дыхание стало частым и прерывистым, и все мысли исчезли, кроме одной: она должна. Ей нужно выполнить приказ, нужно идти дальше.

Соня как могла пыталась подавить страх, что острыми когтями раздирал внутренности. Когда в воздух взвилась огненная стрела ППШ, она вскочила на ноги и что было сил ринулась вперёд. Немецкий офицер рухнул на землю. Соня выхватила из-за пазухи шестизарядку с единственным патроном, спрыгнула в окоп и устремилась к доту. Сзади вовсю палил ППШ. Немцы, явно не ожидавшие такой наглой и безумной атаки, не успели сориентироваться, и этого времени Соне хватило, чтобы взобраться на дот.

– Нах обэн! – закричал кто-то внизу. – Эс ист айн мэдхен!

Над головой взметнулся огненный веер. Соня сжала зубы, стараясь не заорать от страха, вытащила из кармана гранату и поползла к краю, туда, где должна была быть амбразура, потом отогнула усики на гранате, выдернула из чеки кольцо и, крепко сжав её, подобралась к самому краю дота.

– Ничего, ничего, – бормотала Соня. – Ничего.

Она свесилась по пояс, размахнулась и закинула гранату прямо в узкое окошко. Через секунду грохнул взрыв. Бетонный дот тряхнуло, и Соня автоматически сжалась в комок. Из амбразуры вырвался клуб чёрного дыма, где-то совсем рядом застрочил автомат. Остро запахло жжёным толом и гарью.

Сквозь дым Соня увидела Кольку. Он бежал к доту, дуло ППШ яростно плевалось огнём. Она поползла обратно, к краю дота, и тяжело свалилась в окоп, прямо на офицера. Он был ещё жив – смотрел на неё своими карими глазами, прижимая обе руки к животу, изо рта хлестала рубиново-алая кровь. Горло сдавил спазм, и Соня прижала ко рту ладонь. Казалось, ещё чуть-чуть – и её вырвет.

Она вскочила на ноги. Страх внезапно придал ей сил – Соня тремя большими скачками преодолела расстояние, в упор выстрелила в одного немца и тут же снова нажала на спусковой крючок, но пистолет дал осечку. Второй немец смотрел на неё круглыми от страха глазами. Она выхватила из рук убитого МП-40 и с размаху треснула его прикладом по виску. Тот неуклюже, как мешок с трухой, повалился на своего товарища.

Что было дальше, Соня помнила не очень хорошо. В окоп спрыгнул Колька. На его ватнике расплывалось бесформенное кровавое пятно. Он что-то говорил ей, но почему-то не понимала ни единого слова. Руки сами вцепились в холодные, покрытые льдом ручки пулемёта, и Соня ожесточённо дёрнула его на себя, пытаясь повернуть. У стен дота появились немцы. Колька шлёпнулся на землю, что-то надрывно выкрикивая, а она открыла огонь.

Даже спустя много лет Соня не переставала удивляться: как у неё это всё получилось? Она практически в одиночку уничтожила не меньше двух десятков гитлеровцев и захватила вражеский пулемёт, имея из оружия гранату и пистолет с одним патроном. И её даже не зацепило. «Просто у меня не было выхода», – думала она. Ею владело горькое отчаяние, которое обернулось звериной яростью, и с их помощью Соне удалось то, что не удавалось закалённым бойцам, потому что они оказались в разы сильнее страха смерти.

Над окопом плыл чёрный дым. Соня сидела за пулемётом, смотря в одну точку остановившимся взглядом и до боли вцепившись пальцами в ручки. «Максим» тихонько шипел. Колька ползал по окопу, переворачивал убитых солдат, обшаривал их карманы.

– Да есть у них курящие или нет?! – донеслось до Сони его возмущённое ворчание. – Курить охота страсть как, сдохну щас…

– Ты ранен? – сипло спросила она и попыталась встать, но ноги отказались держать её, и она рухнула на землю.

– Ранен, – отозвался Колька. – Но курить сильнее хочу.

Наконец его поиски завершились успехом: в нагрудном кармане офицера обнаружилась полупустая пачка «Экштейна». Колька выудил из неё сигарету и с наслаждением понюхал, словно это были духи.

Заныла рана на руке, и Соня невольно поморщилась. Откуда-то появились солдаты и стали собирать трофейное оружие, кто-то похлопал её по плечу. Ярость и страх ушли, оставив внутри оглушающую пустоту, и Соня почти не слышала, что происходит вокруг. Командир отдавал какие-то приказы, по окопу туда-сюда сновали солдаты. Соня ловила на себе их изумлённые взгляды и никак не могла понять, почему они все так на неё смотрят.

Кто-то обхватил её сзади.

– Сонька! – всхлипнула Зоя. – Сонечка моя… живая… живая, моя хорошая…