Когда диктует ночь

В ту самую ночь путешественник откроет для себя язык кожи, язык отдающегося тела, потому что, видишь ли, малявка, когда шлюха трахается для удовольствия, она трахается лучше, чем за деньги. А за той зимней ночью последовали и другие. В том числе и весенние. И таким образом путешественник привыкает к разработанному им плану удовольствий и посещает дом Чакон два, а то и три раза в неделю. Всегда перед уходом он подмигивает Рикине — знак, что будет ждать ее у выхода. Иной раз он спрашивает тоник и подливает в него из своей фляжки. А потом, словно одно влечет за собой другое, закуривает сигарету. Скрытый тенями, сидя на облыселом бархате дивана, путешественник ждет свою девочку, пуская дым кольцами. Однако, малявка, напоминаю, что сегодня он ее еще не видел, потому что не успел он войти, как его вышвырнули. И теперь путешественник ждет на улице. Лето, и ночь в поту.

Следователь описал его как смуглого мужчину лет за тридцать. Тонкие волосы, в которых, как соль, проступила седина, худенький и весь охваченный пламенем духовности, близкой к персонажам Эль Греко, художника, предпочитавшего худобу. Уточнив эти и прочие подробности, следователь снова накрыл тело простыней, обтрепанной другими телами, и приказал отвезти его к патологоанатому на машине, принадлежащей мэрии. В добрый путь, путешественник.

Но и тогда, когда схлынули слухи, когда журналисты и жандармы удалились, когда вместе с последней позолотой осени поугасли сплетни и никто уже больше не говорил о путешественнике, он не шел у меня из головы. Я спрашивал себя, каков процент правды в истории, которую рассказал мне Луисардо, и какова доля лжи во всем этом. Спрашивал я себя и о том, правда ли, что в самой пахучей части Мадрида есть бар с официантками, где подают шампанское, дорого берут за поцелуи и пьют виски с двумя кубиками льда и вкусом чая. На Санто-Доминго, в двух шагах от Пуэрта-дель-Соль, уточняет Луисардо, куда именно занесло этой летней ночью путешественника, забрызганного неоновыми отсветами розового рекламного цветка, гаснущего и вновь вспыхивающего у него за спиной. Вывески никакой нет, но все знают, что речь идет о заведении Чакон.

Путешественнику хочется выкурить сигаретку. Свернув ее, он ищет зажигалку и готов поклясться, что брал ее с собой. Обшарив все карманы, он понимает, что забыл зажигалку внутри. Помнишь, малявка, что Чакон указала ему на дверь и путешественник в мгновение ока собрал табак, курительную бумагу и чертову фляжку? Но он слишком спешил и оставил зажигалку на столике из дымчатого стекла. У путешественника два варианта: либо вернуться и забрать ее, либо спросить у кого-нибудь огня. Путешественник разрешает дилемму, остановившись на втором, малявка. Он попросит прикурить.

По расчетам Луисардо, путешественник находится возле двери дома Чакон. По природе своей нерешительный, а теперь еще и склонный строго судить свои поступки, он не осмеливается войти. Человек мнительный, он боится отойти, чтобы спросить у прохожего огоньку, потому что в это время может выйти Рикина и, не увидев его, решить, что ему надоело ждать и он смотался. Я уже рассказывал тебе, малявка, что путешественник постоянно сам ломает себе кайф. Инстинкт подсказывает ему, что если он отлучится, чтобы прикурить, то дьявол распахнет двери, Рикина выйдет и, посмотрев по сторонам, не заметит его. Особенно учитывая, что негритянка с полными губами («Десять тысяч, миленькой») успела предупредить свою подругу. И вот путешественник, терзаемый сомнениями и раздираемый противоречиями, никак не может принять решение, боясь, что потом придется раскаиваться, малявка, путешественник пребывает в этом ужасном состоянии, малявка, когда теряется ощущение времени и страшно хочется курить, пока наконец не решается, рассказывает Луисардо с налитыми кровью глазами и позеленевшими зубами вампира.

Жадное желание сделать затяжку вынуждает его догнать какого-то прохожего на Хакометресо. Это страховой агент, который не прочь поразвеяться в заведении Чакон, пока оно еще открыто, и который до смерти пугается при виде искаженной физиономии путешественника, подошедшего к нему с сигаретой в зубах. Страховой агент взбрыкивает и пускается наутек. Путешественник чувствует себя униженным и ничего не понимает. «Я всего-то и хотел попросить у него огоньку», — думает он про себя. Луисардо бросает путешественника в крайнем недоумении, с незажженной сигаретой и закоченевшими руками, на Санто-Доминго, в двух шагах от кафе «Берлин», где отводит душу трубач Джерри Гонсалес. Тутурутутатииии тутурутататииии титирираутамтам.

В «Берлине» чернокожая официантка нетерпеливо смотрит на часы, ожидая человека, который запаздывает. Тутурутутатииии. И там, посреди Хакометресо, под дверями «Берлина», Луисардо оставляет путешественника и закуривает новый косяк. Трам трам. Клубы густого дыма зависают над дорогой, ведущей в Мирамар. После первой затяжки Луисардо возвращается назад во времени к той первой ночи, когда путешественник сошелся с Рикиной.