Когда горит трава

Бодеджо посмотрел на стадо Джаллы.

— Есть жалобы? — спросил он.

Чике перевёл.

— Нет, — ответил Джалла.

— Есть случаи чумы?

— Мой господин, с тех пор, как ты сделал уколы, никаких признаков болезни . — Он посмотрел на отца. — Кай! Эта болезнь! Она чуть не сожрала всё моё стадо.

Бодеджо пошёл осматривать лагерь Джаллы, а Чике задавал вопросы и что-то отмечал в блокноте. Он был загадкой для отца и сына. Такой же африканец, как они, он, в отличие от них, в своё время учился в школе и теперь мог говорить и писать по английски. Он ездил на мотоцикле и пользовался непонятными инструментами.

Бодеджо вернулся удовлетворённый. Он приветливо улыбнулся Джалле и велел сообщать о любых подозрительных заболеваниях. Вместе с Чике они пошли к автомобилю.

Восторженные чувства не покидали Мей Сансая.

— Джалла, ты самый замечательный из моих сыновей!

— Почему?

— Ты ещё спрашиваешь, почему? Сам Бодеджо заботится о тебе и о твоём стаде.

— Он добрый человек, — сказал Джалла. У него множество дел. Он лечит от сонной болезни, даёт дома бездомным, улаживает споры. Только...

— Тау! Что ты имеешь против него? Ах да, налог! С этим надо примириться. Ты молод, и в тебе бунтует кровь. Но ты не можешь убегать всю жизнь от налогов.

— Это так, отец.

Бодеджо и лесничий были уже у машины. Сансай видел, как они сели в неё. Машина медленно тронулась, и облако красной пыли опять повисло над дорогой.

— Уехали!

— Да. Впрочем, они ещё вернутся.

— Пойдём поищем что-нибудь поесть. Я голоден.

Когда они собирали хворост для костра, Сансай сказал:

— Джалла, не пора ли тебе взять девушку, которая вела бы твоё хозяйство?

Казалось, Джалла не расслышал вопроса, и Сансай повторил его снова.

— Мне, отец? — спросил Джалла. — У меня была одна. Её звали Аминой.

— И где же она?

— Она убежала. После того, как Одио отсюда ушёл.

— Одио? Опять мой сын Одио? Где же он сейчас?

— Не знаю точно, отец. Одни говорят, что теперь у него своё стадо и он скитается где-то в глуши. Другие говорят, что он поселился там, где живут больные сонной болезнью. Я забыл, как это называется. Постой... Новая Чанка.

— Новая Чанка! Я слыхал это название. была Старая Чанка, которую сжёг Бодеджо, и построили Новую Чанку.

— Вот именно. Ну, пошли есть, отец.

Джалла натолок проса, добавил воды в горшок и поставил его на огонь. Он сидел на корточках перед костром и смотрел на него полными слёз глазами.

— А у тебя есть мука? — с детским любопытством спросил Сансай.

— Есть всё, кроме свежего молока.

— Но мы же его пили!

— М-да, — сказал Джалла. — Не мужская это работа.

Наконец, отец и сын совместными усилиями приготовили еду. Они хлебали кашицу деревянными ложками и оживлённо беседовали. Джалла сказал, что он утром выгонит скот к реке. Сансай, разморившись от еды, лениво развалился перед хижиной и стал смотреть в саванну.

Джалла взглянул на него и сказал:

— Могу я со спокойным сердцем оставить тебя?

— Пока ты не вернёшься, я никуда не уйду, — ответил старик.

— Но ты позабыл о сокуго, оно же поражает без предупреждения!

Мей Сансай засмеялся.

— Поверь мне, ничего не случится! Спокойно гони стадо к реке. Когда ты вернёшься, я буду здесь.

— А ты не побежишь за птицей? Отец, я боюсь, что у тебя и в самом деле бродячая болезнь сокуго. Нам надо бы сходить к знахарю.

— Джалла, о чём ты говоришь? Как ты можешь так разговаривать с родным отцом, который дал тебе свет?

— Прости меня, отец. Это страх заставляет меня так говорить. Великий страх. Этот страх вселило в меня твоё поведение.

— Я же говорю тебе, что разыскиваю девушку, в которую влюблён твой брат Рикки. Её зовут Фатиме, и я...

— Это правда? — улыбнулся Джалла.

— Клянусь Аллахом! По дороге я услышал разговор о тебе и потому пошёл за девушками и тем мужчиной с осликом.

— Тау! Пусть будет так, как ты говоришь. Ты остаёшься один. Солнце уже высоко. Скоро трава совсем пересохнет.

— Иди с миром! — Старик поглаживал бороду и бормотал в неё: — Какие мускулы! Совсем не похож на гибкого стройного сына фулани.

Мычали зебу. Стучали друг о друга широко расставленные крутые рога. Плясали горбы. Всегда самая трудная часть дела — расшевелить зебу, привести их в движение. Когда они поймут, что от них требуется, всё становится просто. Тогда мешают только телята. Джалла щёлкнул кнутом. Кай! Он цокал языком, поддразнивал одну корову, окликал другую по имени. Хороший пастух должен знать в своём стаде всех зебу по имени, масти и привычкам.

Сансай радовался, что его сын такой искусный пастух. Очень скоро Джалле удалось направить стадо по старым следам, и теперь он стоял в стороне, опершись на палку, насвистывал, напевал и посматривал на скот, лениво спускавшийся к реке. Джалла глотнул из фляжки и пошёл за стадом.

— Отец, жди меня! — крикнул он находу. — Я вернусь на закате.

Мей Сансай привстал и помахал ему рукой.

— Да благословит тебя Аллах, сын мой!

Джалла загнал зебу в реку, а сам остановился поодаль и стал смотреть, как они шлёпают по воде.

Глава V