Когда Горный Тролль чихает

Артур быстро выполнил это и замер рядом с ней, в ожидании дальнейших распоряжений. Она искоса взглянула на него и сказала:

– Пока я говорю по телефону, можешь пойти выпить кофе.

Это было неожиданно для Артура. Обычно именно Лия Викторовна первая завтракала, а уж после – Артур, вместе с девчонками из администрации.

– Как скажете, – произнёс он с удивлением в голосе, которое не смог скрыть.

Парень был уже у двери, когда она рассеяно заметила:

– А что случилось с твоей рубашкой? Мне думается, она под пиджаком необходима.

Но только он раскрыл рот для объяснений, как она нетерпеливо махнула рукой. Ей ответили по телефону…

Глава 2. Изнаночная сторона власти

В комнате было темно. Очень темно. Слишком темно для того, чтобы назвать данное время суток утром, и все же… И все же это было оно. Утро.

«Господи, снова вставать в такую рань!» – подумала Лия, мельком взглянув на старомодный будильник, который только что лихо пританцовывал на месте, а теперь усердно и размеренно тикал.

Больше всего на свете она не любила ранние подъёмы, которые, однако же, были её неизменными спутниками вот уже четыре года. Ежеутренний грохот будильника безжалостно вторгался в её спокойный размеренный сон без сновидений и заставлял почувствовать себя так, будто кровать переместили на платформу между двумя лязгающими колёсами старыми скрипучими поездами.

Усилием воли она заставила себя встать и прошагать в ванную. Там сонное человеческое существо в растянутой футболке и протёртых кое-где пижамных шортах оборотилось опрятной, скучной офисной служащей, в чёрном брючном костюме делового стиля и с очками в классической чёрной оправе на носу.

– Доброе утро, Лия Викторовна, – сказала Лия своему отражению в зеркале над раковиной.

Она, раздумывая, глянула в сторону маленькой коробочки с контактными линзами. Вот уже неделю она привыкала к ним. Носила их после работы в течение трёх-четырёх часов, делала специальные упражнения для глаз. Глаза уже привыкли, но девушка все ещё не решалась надеть линзы на работу. Очки, хоть и тёрли переносицу, были для неё защитной маской, с которой не так-то легко расстаться. Поэтому сегодня Лия снова их не надела, отложив кардинальные перемены до лучших времён.

В съёмной квартирке на улице Чайковского в Санкт-Петербурге было совсем немного вещей, и все они хранились в идеальном порядке. Помещение выглядело так, будто в нем и вовсе никто не жил, будто его держали для продажи. Наверно, такой и должна быть квартира начальницы отдела риелторской компании? Лия уже четыре года проработала в этой компании, три из них – в роли директора отдела. С гнётом власти она справлялась с философским спокойствием. Да что там, Лие поначалу даже очень нравилось возглавлять отдел, управлять, командовать. Но, со временем утопнув в каждодневной рутине, девушка стала тяготиться своим положением. Продолжая добросовестно и успешно выполнять обязанности, она постоянно чувствовала недовольство собой. Виду, конечно, не подавала. Закрылась ото всех, словно крепость от внешних врагов и досужих соседей.

Даже не взглянув в сторону кухни, Лия прошла в прихожую. Надо сказать, что в кухне с тёмно-серыми стенами и чёрно-белыми шкафами девушка почти не бывала. Разве что по вечерам заваривала чай. Завтракала она в офисе, обедала и ужинала в столовой. Если вечером хотелось перед сном чего-нибудь перекусить, она просто заказывала пиццу или суши. Такова была её холостяцкая жизнь.

Ещё раз оглядывая себя в зеркало в прихожей, Лия недовольно поморщилась.

– Нелепость, – процедила сухая начальница из зазеркалья.

Все казалось Лие нелепым: и гладко убранные в узел на затылке волосы, и блёклые краски лица, и невыразительные глаза…

«Может быть, сделать стрижку?» – подумала девушка, задумчиво почёсывая мочку уха. Затем тряхнула головой. – «Ладно, всё это лирика».

Она отвернулась от зеркала и посмотрела на часы. Пора выходить. Нужно ещё занести вещи в прачечную.

В старом, но ещё весьма годном чёрном пальто и полусапожках, взяв сумку и подхватив пакет с грязным бельём, Лия вышла на улицу. Вышла и поёжилась: в небе – ни единого просвета, и мелкий дождик семенит по городским улицам.

«Так вот и я семеню по заштрихованной серым грифелем жизни», – пробормотала Лия, глядя на раскрытые зонты прохожих, спешащих через двор к проспекту. Ей пришли на ум строки из стихотворения неизвестного автора:

«Всё на свете кажется мелким,

А порою и жизнь сама».