Когда явились ангелы (сборник)

На деле между ними не было никакого сходства. Однако сравнений было не избежать. Хулихен быстр, Дольф – флегматичен; Хулихен жилист и бодр, Дольф – дебел и вял; бедного Хулихена стравили с Буддистским Быком прежде, чем он узнал о существовании соперника. К середине осеннего семестра в передовых кофейнях Пало-Альто говорили только о свежем хулихеновском блицкриге: как на выступлении Аллена Гинзберга он вскарабкался на сцену в Зале Динкелспил[66] босой и полуголый, с фонариком в одной руке и мухобойкой в другой, и принялся гоняться по эстраде за невидимыми шустриками: «Может, Гинзи, оно все и так, да только я видывал, как лучших мышей моего поколения прикончила старая добрая американская крупа –

вот же он получай грызун ах ты спугнул как на крыльях да вот же он – ты там сказал? Что ты, я уже молчу»; как в Сан-Матео, остановленный на обочине Приморского шоссе[67]

, он заболтал помощника шерифа, и тот подтолкнул застрявший седан, забыв выписать штраф за превышение скорости, причем столь убедительна и мозгобойна была Хулихенова брехня, что коп на прощание подарил ему автомобильные тросы; как он вдул психиатрисе, которую чокнутая богатенькая мамаша Этертон послала спасти дочь, помешавшуюся от пятидневного житья на заднем сиденье семейной легковушки с этим маньяком, а также пославшей ее мамаше, когда они все возвратились к Этертонам, а также няне, которую семейка наняла, дабы защитить дочь от дальнейшего помешательства. Как правило, после историй про героические похождения Хулихена завсегдатаи кофеен гадали о его будущих подвигах и наконец, со всей неизбежностью, – о том, какова будет встреча двух героев.

– Вот интересно, а сможет Хулихен так же запудрить мозги Ларсу Дольфу? Если, понятно, они сцепятся рогами…

Дебри видел историческую встречу. Она имела место на подъездной дорожке к дому высокого, темнобрового, призрачного студента юрфака Феликса Роммеля, который утверждал, что он – внук знаменитого немецкого генерала[68]. Никто особо не верил этому утверждению, пока из Франкфурта не прибыл огромный контейнер, в котором (объявил Феликс) приплыл дедушкин «мерседес». Позвонили Ларсу Дольфу: не хочет ли он взглянуть на классическую реликвию фатерлянда? Дольф прикатил на велосипеде. На обширной лужайке дома в Сан-Матео Феликс устроил вечеринку с шампанским; автомобиль в это время церемониально распаковывали и вкатывали задом в гараж под сумрачными мерцающими огнями. Ларс аккуратно осмотрел машину, умилившись двуглавому орлу[69]

, так и не слезшему с насеста на крышке радиатора, а также каким-то картам и каракулям Лиса Пустыни, которые Феликс показал, отворив бардачок.

– Красотища, – сказал Ларс всем и каждому.

Машину тщательно берегли, на ней не нашлось ни царапинки, разве что при перевозке сплющили с правой стороны передний бампер, пригнув его к колесу. Феликс даже завел двигатель, прикурив от аккумулятора Дебри. В гараже большой мотор урчал на холостом ходу, во дворе все пили шампанское. Феликс спросил Дольфа, не хочет ли тот сесть за руль, когда выпрямят бампер; как только Феликс сдаст экзамен калифорнийской коллегии адвокатов и будет допущен к практике, ему понадобится шофер. Феликс сказал, что не сможет водить еще девять месяцев, потому что его задержали за рулем в нетрезвом виде, а жена не водит, потому что она иудейка.

– В общем, мне нужен человек.