Когда Христос станет для тебя всем

Замечательно сказано, не правда ли? «Опусти жалюзи и делай то, что ты делал и здесь». Это не трудно, это легко! Вот если я сейчас мысленно представлю, что я там, на Святой Горе, то что бы я делал там? Там я не был бы в состоянии стресса. Прекрасно. Значит, и здесь, дома, я не стану перенапрягаться чрезмерно. Это нечто такое, что поддается самоконтролю. Там я не совершал бы нервозных и поспешных поступков, значит, и здесь я могу их не совершать. Там я не говорил бы целый день по телефону — здесь тоже я могу этого не делать. Я могу отложить телефон в сторону и сказать себе: несколько часов или несколько дней я не стану разговаривать и побуду в тишине. Я в состоянии это сделать. Прилепляться нехорошо. Можно прилепляться ко Христу, к святым, но не к тем или иным местам, потому что это как если бы мы говорили Христу: «Господи, здесь Тебя нет, Господи, Ты меня обижаешь. Твое отношение ко мне, Твой Промысл, Твоя забота о мире — в них нет справедливости». Нет: Христос везде! Его любовь повсюду — и там, где я есть, я многое могу сделать для Христа…

^Уходи в монастырь смолоду

После этого я побывал еще в одном монастыре и там встретил юношу восемнадцати лет. Он окончил школу и был «предпослушником», то есть послушником в том смысле, что хотел испытать себя, выдержит ли он жизнь на Святой Горе.

Я спросил его:

― Что ты здесь делаешь?

Он ответил:

― Я послушник. Я пришел себя испытать и чтобы меня испытали (потому что понятие «послушник», «искушенник» именно это и означает: тому, кто испытывает себя, понравится ли такая жизнь, но одновременно и понравится ли он тем, кто его испытывает).

То есть и ты сам смотришь, сможешь ли остаться в монастыре, но и другие тоже смотрят на тебя, смогут ли они тебя там оставить. В этом случае еще ничего не определено. Ты приходишь, проходишь испытание, не связывая себя никакими обязательствами, и никто тебя ни к чему не принуждает. Затем ты если хочешь — уходишь, если хочешь — остаешься. Это стадия предподготовки и искуса.

Кто-то сейчас, слушая меня, говорит:

― Ну разве так можно? Восемнадцатилетний ребенок! Это неприемлемо! Это легкомыслие! Его решения еще незрелы.

А я отвечу:

― Постой, прости меня. Моя мать вышла замуж в девятнадцать лет. Разве ее поступок был незрелым? Моя мать меня произвела на свет, и ты приходишь и говоришь: «Дай Бог здоровье твоей матери за то, что она родила батюшку». Вот он, «незрелый» поступок, который совершила моя мать, то есть то, что ты называешь незрелостью, поспешностью…

― А, — скажет он, — ее решение незрелым не было.

Так я не понял: а ее решение (в том же возрасте) почему не было незрелым?

Я знаю очень многие пары, которые рано поженились, а после раскаивались в этом, не знали, что им делать. Просто в нашей жизни бывают мгновения воодушевления, когда мы принимаем решения. При этом большинство из нас, когда мы видим, что кто-то рано женится, ничего не говорит (потому что так делают все). Мы не сетуем: «Ах, как рано он женился». Когда же кто-то с ранних лет желает посвятить себя Богу, тут нас словно что-то задевает. Я (сказать вам правду?) вот сколько лет уже вижу выпускников школы, а впервые встретил юношу, который восемнадцатилетним пришел на Святую Гору (такой молодой!). Других не встречал. За столько лет это первый пример. Это исключение. И более того — прекрасное исключение, благословенное. Исключение, которое показывает, что Бог вдохновляет и сегодня души и вкладывает в сердца молодых людей желание горячо возлюбить Христа.

Неужели же это плохо? Почему это так сильно тебя смущает? Я хочу тебя спросить: а ты разве сердцеведец? И знаешь сердце каждого человека: этот легкомысленный, тот незрелый?.. Погоди-ка: отец Порфирий в двенадцать лет отправился на Святую Гору, и сегодня все читают его книги, слушают его житие, и умиляются, и раскаиваются, и видят чудеса, сотворенные этим человеком, который с двенадцати лет (не с восемнадцати, а с двенадцати!) ушел на Святую Гору. И в еще более юном возрасте совершал духовные подвиги. Ты скажешь: «Да, но это исключение». Хорошо. Но кто тебе сказал, что этот юноша не станет исключением? Ты, который торопишься и признаёшь, что не являешься сердцеведцем, не можешь ведать того, что только Бог может, — знать тайны каждого человека.

«Или смолоду женись, или смолоду стригись». Когда же кто-то делает второе и смолоду решает стать монахом, то происходит целая революция. Настоящий переворот! Но я убедился на своей жизни, что всё это в руках Божиих. И если что-то должно произойти от Бога, оно произойдет. А если оно не от Бога, то мир рухнет, но не произойдет! То есть даже если кто-то хочет стать монахом, этого не случится, если на то нет воли Божией. Что-то произойдет, помешает какое-то препятствие…