Когда любовь ждет

— Понятно. Стало быть, когда Дэмиан столкнется с врагом на поле брани, то будет в полном порядке, если противник ему улыбнется? Но если противник свирепо посмотрит на него хотя бы один раз, что получится? Из трепещущих пальцев уже выпадет меч, а не прольется вино Ваш здравый смысл приведет Дэмиана к гибели.

Лицо Леони вспыхнуло. Он сказал чистую правду. Если сейчас Дэмиан не научится владеть собой, ему не дожить до посвящения в рыцари. Неуклюжими могут быть крепостные и женщины, но не воины.

— Я согласна, — уступила она. — И все же я утверждаю, что вы были сверх меры жестки с юношей. Время от времени немного терпения было бы вам обоим на пользу.

— Вы посоветовали проявлять терпение к юноше; а что вы советуете самой себе?

Леони медленно подняла на него глаза и ласковым невинным голосом спросила:

— Мой господин, я тоже вызвала ваше неудовольствие?

Рольфу было не до смеха. По сути дела, ее попытка легко отнестись к его вспышке гнева привела Рольфа в ярость.

— И что вы советуете? — спросил он мрачно.

— Отступить.

— Это неприемлемо.

— Тогда, мой господин, еще немного терпения.

— Терпение без награды не стоит усилий, — бросил он в ответ.

Это предупреждение. Он ожидал слишком многого. Если он не желает дать, то и она не хочет.

— Награда достается только тем, кто ее заслужил.

— Вы хотите сказать, что я не заслужил?

— Это как подскажет вам ваша совесть, мой господин.

— Будь я проклят, при чем тут совесть? — требовательно спросил он. — Моя совесть чиста!

— Не сомневаюсь, — парировала она.

Сейчас было бы опасно что-то к этому добавить. Рольф осушил чашу и потребовал принести еще.

Леони перевела дыхание. Прежде всего, ей не нужно было затевать этот разговор. Ему ничего не докажешь.

Большинство мужчин в жизни соблюдали двойную мораль, и ее муж был таким же. Ему нельзя было сказать, что он ошибается, и нельзя было сомневаться в его честности — как он ее понимал А в его понимании не было беды в том, что любовница жила в одном доме с женой. Не было ее и в том, что он позволял любовнице управлять своим хозяйством. На прелюбодеяние мужчины всегда смотрели сквозь пальцы, но горе жене, что намерена сбиться с пути истинного. Все они лицемеры! Возможно, ей придется мириться с таким положением, поскольку она вряд ли могла что-либо изменить, однако прощать подобное лицемерие она не станет.

Ужин был испорчен, но в любом случае Леони ела без аппетита. Неприятно было есть пищу, когда желудок сжимался от напряжения, но и еда была ужасной, безвкусной, без каких-либо приправ. Даже в мясном паштете, приготовленном с молоком и хлебом, не хватало пряностей. Подали сыр из овечьего молока, салат, но масло, которое могло бы улучшить вкус овощей, прогоркло. Его запах соперничал с вонью от устилавшего пол тростника.

— Позволите ли вы мне удалиться, мой господин? Рольф долго смотрел на нес, потом коротко кивнул. Но только Леони повернулась, как он остановил ее.

— Избавьтесь от своего ожесточения, Леони. Скоро я приду к вам.

Было еще рано, и меньше всего Леони хотелось дожидаться мужа в его постели. Воспоминания, которые пробуждались в ней, вступали в противоречие с охватившим ее чувством горечи и вызывали в ее душе чувство такой безысходности, что она не могла усидеть на месте и расхаживала по комнате. Несправедливо было оказаться в этом заточении. Рольф д'Амбер не мог быть ей настоящим мужем, но и не хотел оставить ее в покое. Оставалось лишь чувство безысходности, с которым ей придется мириться до тех пор, пока, он не сочтет, что его новая собственность утратила свою привлекательность.

Спустя некоторое время, так и не дождавшись Рольфа, Леони стала шарить в своих шкафах, пока не нашла привезенные из Першвика счета. Взяв их, она устроилась в кресле возле погасшего очага. Леони взяла счета с собой, чтобы привести их в порядок до того, как передаст их сэру Гиберту Сколько долгих часов она провела, учась читать и писать, чтобы могла сама вести свои записи, а теперь это ее умение окажется ненужным — во всяком случае, в течение какого-то времени. Долго ли он будет держать ее здесь? Если бы она только знала это.

Спустя несколько часов Рольф обнаружил Леони дремавшей, свернувшейся в кресле, на ее коленях были расстелены листы пергамента, на низком столике рядом стояла чернильница. Он никак этого не ожидал. Все виды учености давала церковь, которая была против того, чтобы женщины получали хоть какие-то знания. Мало кто из мужчин, не бывших служителями церкви, умели читать и писать Рольф умел писать, однако не пользовался этим даром, полагаясь на письмоводителей Он поднял один из листов пергамента и рассмотрел его. Но тут глаза Леони открылись, и он бросил пергамент ей на колени — Понимаете ли вы смысл этих закорючек, моя госпожа?

Удивившись, Леони выпрямилась.

— Разумеется Это мои записи.

— Кто научил вас писать?

— Молодой священник в Першвике.

— Зачем ему это было нужно?

Леони насторожилась, однако голос Рольфа звучал добродушно. Пожалуй, ему просто хотелось знать.

— Я пригрозила, что прогоню его, если он не научит меня.

Рольфу пришлось подавить желание рассмеяться.