Когда можно аплодировать? Путеводитель для любителей классической музыки

Естественно, альтисты и басисты не остаются в долгу и, со своей стороны, подшучивают над музыкантами, играющими на других инструментах. Жертвами их шуток часто оказываются ударники, потому, вероятно, что их роль в оркестре обычно очень ограничена. Широко известен анекдот про ударника, который должен был завершить симфонию единственным громким ударом литавр. Он всё время бормотал про себя: «Я это сделаю, я это сделаю», — и, естественно, опоздал.

То, что музыканты любят подшучивать над собственной профессией, связано, вероятно, с тем, что самоирония помогает снимать стресс. Во всех областях, где, как и в музыке, столь важную роль играют серьёзное отношение к профессии, напряжение всех сил и самодисциплина, требуется компенсация — и эту роль выполняют после проделанной работы шутки и дурачества.

Когда я думаю об этом, первым делом мне приходит в голову Моцарт, который использовал любую возможность для шутки и с удовольствием смеялся сам. Это неотъемлемое свойство его характера.

ШУТКИ В СТОРОНУ

Как узнать, что альтист фальшивит? По движению его смычка.

Много ли имеется шуток об альтистах? Ни одной. Всё, что о них говорят, — правда.

Почему шутки об альтистах такие короткие? Чтобы их могли понять скрипачи.

Когда кларнет звучит лучше всего? Когда он потрескивает в камине.

Как музыканты называют трубу? Спиралью удачи.

Во время концерта тромбонист спрашивает соседа:

«Где мы сейчас?»

«Четвёртый такт после буквы D».

«К чёрту подробности! Что мы играем?»

Маленький мальчик говорит маме: «Когда я стану взрослым, я буду ударником». Она ему отвечает: «Тебе придётся выбрать что-то одно».

Кто такой арфист?

Человек, который дольше всех возится с настройкой, а после играет на расстроенном инструменте.

НУЖНОЕ НАСТРОЕНИЕ

Музыку делает звук.

Французская поговорка

Это правда или всего лишь красивые слова?

Мои друзья, Мориц и Лена, которые впервые попали на концерт и, естественно, впервые увидели, как настраивается оркестр, выглядели растерянными. Они ещё могли себе представить, что инструменты нужно как-то проверить. Но как это происходит, какой в этом смысл и почему это надо делать прямо на сцене, а не заранее, им было непонятно. Я много чего рассказал им о концерте, но, к сожалению, забыл упомянуть о том, что слышит публика перед началом, — о хаосе звуков при настройке. Когда мы потом заговорили на эту тему, они и в этот раз прибегли к сравнению с футболом. Они сказали, что ещё ни разу не видели, чтобы игроки проверяли шипы на бутсах, выйдя на газон. То есть им казалось, что музыканты не станут проверять, хорошо ли звучат их инструменты, в последнюю минуту. Тем более что они ещё ни разу не видели, чтобы на поп-концерте музыкант проверял звучание своей бас-гитары прямо на сцене. Я успокоил их: каждый оркестрант выходит на сцену с настроенным инструментом. У многих есть собственный электронный камертон, который выдаёт ноту A (ля) и с его помощью можно сверхточно настроить скрипку или виолончель. Затянувшаяся настройка на сцене, согласился я с ними, вряд ли нужна. Достаточно короткой сверки.

ПОЧЕМУ ТОН ЗАДАЁТ ГОБОЙ

Здесь берёт своё традиция. Инструменты настраиваются как в былые времена, когда ещё не было электроники и приходилось полагаться исключительно на слух. Оркестр выходит на сцену, все занимают свои места. Спустя некоторое время концертмейстер встаёт, поднятым смычком требует тишины и просит первого гобоиста взять камертон A. Потом поднимает свою скрипку, сравнивает тон струны A с тоном A гобоя, что-то подстраивает, задаёт тон своим коллегам и вновь садится, после чего в оркестре раздаются хаотические звуки настраиваемых инструментов.

То, что гобой в этой процедуре играет особую роль, имеет давнюю традицию. Она связана с тем, что высота тона гобоя относительно неизменна, а его звонкий и чистый тембр хорошо слышен всему оркестру.

Хотя звуки настройки не очень приятны, без них не обойтись, это своего рода прелюдия, последние приготовления к старту.

Когда сижу среди публики, во время настройки я обычно вспоминаю о гениальной идее Альфреда Шнитке. Когда он сочинял свою первую симфонию, кстати, впервые исполненную в год моего рождения, в 1974-м в Горьком, то использовал этот хаос резких звуков в качестве пролога. Первая фраза начинается с того, что музыканты выходят на сцену и настраивают инструменты, прежде чем отреагировать на сигнал дирижёра и начать исполнять симфонию. Поразительная драматургическая находка, противопоставляющая хаос музыкальной дисциплине. Благодаря Шнитке я воспринимаю теперь настройку несколько иначе, хотя функция этой процедуры, собственно, остаётся прежней: прежде чем вступать в игру, все инструменты должны некоторым образом настроиться на одну и ту же длину волны.

КАМЕРТОН