Когда наши миры сталкиваются (ЛП)

— Не думаю. Крейг попросил меня прийти, но мне кажется, что я должна держаться от него подальше.

— Ты пойдешь болеть за Крейга, хотя на самом деле все время будешь смотреть на питчерскую горку. Это интересно! — Вайолет закатывает глаза так, как только может. — Как это возможно, что два самых горячих парня в школе пытаются залезть к тебе в штаны?

— Я уже говорила тебе. Кто-то мутит воду, потому что это не имеет никакого смысла. — Мы обе смеемся, потому знаем, что это правда.

К столу подходит официантка, чтобы принять заказ. Вайолет, будучи другом, немедленно бросает эту тему. Остальная часть обеда проходит за разговорами о Дэне. Она по-прежнему утверждает, что они просто «друзья». Лицо подруги светится, когда она говорит о нем. В очередной раз убеждаюсь, что что между ними есть что-то большее, она просто не хочет в этом признаваться. Вайолет никогда не встречается с кем-то долго. Если она заинтригована кем-то, она будет падать к его ногам в течение недели, но не дольше. Но с Дэном она встречается уже два месяца, что впечатляет, учитывая ее принципы здоровых отношений.

После ужина Вайолет высаживает меня у дома и отказывается заходить, чтобы посмотреть фильм. По тому, как она усердно проверяет экран своего телефона каждые пять секунд, очевидно, что на ночь у нее другие планы. Я не возражаю. Она заслуживает того, чтобы пойти и повеселиться. К тому же я хочу забраться в постель, выключить свет и читать книгу, пока не засну, не думая об одном бейсболисте.

И я делаю именно это. По крайней мере, до тех пор, пока на ночном столике не начинает жужжать телефон. Я просыпаюсь от глубокого сна, протягиваю руку в сонном тумане, протирая глаза ото сна. Дыхание покидает мои легкие, когда включаю свой телефон. Как только вижу сообщение, сразу жалею, что не проигнорировала его. Теперь пути назад нет. Я не могу притвориться, что этого не было.

Глава 24

Грэм

Сегодня еще хуже, чем в понедельник. Мой отец снова взялся за дело, уничтожая каждый дюйм этой семьи. Должно быть, они на кухне. Звук его голоса эхом разносится по коридору. Я пытаюсь убежать наверх, прежде чем он узнает, что я дома. Но отец ловит меня прежде, чем я успеваю подняться по лестнице. Он делает большие шаги ко мне, пока не оказывается в нескольких дюймах от моего лица. Я чувствую запах виски в его дыхании, его любимый напиток. Один только запах заставляет мой желудок сжиматься.

— Ты хорошо отработал на тренировке? В последний раз, когда я видел тебя на подаче, ты выглядел как любитель. Так ты не добьешься внимания скаутов³, сынок! — запинаясь, кричит он.

Заплетание становится его обычным языком. Мне удается сдержать смех, когда он называет меня сыном. Звучит как шутка, человек передо мной – не мой отец. Он не был им в течение длительного времени. Еще большая шутка – он критикует мою игру. Последний раз он был на игре, наверное, в прошлом году. Алкоголь делает его бредовым.

— Я сейчас не в настроении, — раздраженно огрызаюсь я.

Знаю, что мое отношение только разозлит его, но после этой недели мне все равно. Я целеустремленно смотрю ему прямо в глаза, бросая вызов.

— Не в настроении? Не в настроении? Ты знаешь, отчего я не в настроении? от твоего плохого отношения, — говорит он, выплевывая слова. Я крепче сжимаю свою бейсбольную сумку, чтобы не вырубить его, как всегда мечтаю.

Мама идет по коридору с обычным испуганным выражением на лице. В последнее время это выражение появляется на ее лице все чаще. Она хватает отца за руку с решимостью остановить его нападение. Он толкает ее к шкафу в прихожей, и она ударяется о его бронзовые ручки. Звук столкновения сгущает воздух. Я протягиваю руку, чтобы помочь ей подняться с пола. На ее лице появляется знакомое выражение. Она боится, какую отметину оставит его нападение на этот раз. К счастью, в этот раз синяк останется у нее на спине – его легко будет скрыть.

Я предвижу удар прежде, чем чувствую, как его кулак касается моих ребер. Стреляющая боль распространяется по всей грудной клетки, заставляя меня растянуться на холодном кафельном полу. У меня не получается остановить ругань, а значит я заслуживаю еще одного хорошего удара. У отца в голове полный пиз*ец.

Когда началось насилие? Я помню, как отец однажды сказал, что если я заплачу, пролью слезы, то получу дополнительный удар. Мне было одиннадцать. Я был маленьким одиннадцатилетним ребенком, который не мог сопротивляться, когда все во мне кричало, чтобы я делал именно это. Моя мать всегда успокаивала меня, объясняла, что он не хотел, что это ее вина. Я ей верил. Когда стал старше, она предупредила меня, что если я дам сдачи, то отец отыграется на ней. Я никогда не понимал, почему она просто не может оставить его или, по крайней мере, рассказать кому-нибудь, что происходит с нами за закрытыми дверями. Это могло бы спасти от многой боли, многих разрушений.