Когда наступает ночь

Затем я поспешила в свою комнату. В коридоре было пусто, ни следа Уилла.

Когда я стояла под душем, то не смогла проронить ни слезинки. Видимо, я все выплакала утром. Я была рада, что возвращалась домой не на самолете. Так долго в замкнутом пространстве с Уиллом я бы не выдержала. Успех вчерашнего вечера и спасение «Джульетты» затмила наша ссора. Он ясно дал мне понять, что я должна оставить его в покое.

Это воспоминание причиняло такую боль, что мне хотелось навсегда остаться под теплым утешительным душем. Но мама могла приехать в любой момент. Вряд ли я бы нашла в себе силы рассказать ей обо всем. Я не смогу признаться, что в очередной раз все испортила. Мама всегда считала Уилла будущим зятем. У них с папой никогда не возникало сомнений, что мы с Уиллом проведем всю жизнь вместе. Как и у других жителей Сент-Эндрюса.

С другой стороны, мама, возможно, и не заметит, как мне плохо. Скорее всего, она всю дорогу будет говорить о галерее, выставке и успешном аукционе. Хоть какой-то плюс, что она не интересуется жизнью дочери.

При мысли, что через несколько часов я вернусь в Сент-Эндрюс, у меня сжался желудок. В маленьком городе я и шага не смогу ступить, не встретив Уилла. Нужно срочно решить, как жить дальше. Как с ним общаться. Я не могла просто дать ему уйти. После того как мы вновь сблизились, его отсутствие причиняло нестерпимую боль.

У меня было два варианта: снова сбежать, найти где-нибудь работу и начать выстраивать жизнь или же остаться и убедить Уилла в том, что мы созданы друг для друга.

Все во мне взывало к более простому решению – уйти от конфликта. Это я очень хорошо умела. Но теперь понимала, что можно сбежать хоть на край света, но это не изменит моих чувств к Уиллу. Я никогда не смогу вырваться из них и нашего прошлого. Поэтому нужно выбрать сложный путь. Впервые в жизни.

Возможно, Элли и Фиона правы. Может, нужно дать Уиллу время и попытаться еще раз. Вдруг еще не все потеряно.

33. Уилл

Когда поздно вечером мы приземлились в Сент-Джонсе, я чувствовал себя онемевшим. Выходные всего за одну ночь превратились из триумфа в катастрофу, и я все время задавался вопросом, как это могло произойти. Во время полета Фиона и Элли безуспешно пытались выудить из меня хоть слово. Видимо, было слишком заметно, что меня что-то тревожило. В какой-то момент они оставили попытки и лишь буравили меня взглядами.

Я догадывался, что они говорили с Лив. Мне было все равно. Я не обязан перед ними отчитываться. Тот эмоциональный всплеск я не мог объяснить даже сам себе. В тот момент мне показалось правильным убежать из отеля. Поставить точку. Наконец-то освободиться от Лив.

Но теперь я сомневался. Мне ее не хватало. Очень. На коже все еще оставался ее аромат. Закрывая глаза, я ощущал ее теплое тело. Неужели я все испортил? Или я наконец-то набрался смелости и высказал все, что давно пора было сказать? Я не чувствовал себя в состоянии дать ответы на эти вопросы.

Джек встретил нас с Фионой и Элли из аэропорта на своем пикапе. И вот я сидел в темноте на скамейке перед его хижиной на острове Министерс. Единственным источником света был ручной фонарь, стоявший на пороге входной двери. В его мягком свете танцевали мотыльки. Я решил переночевать на диване у Джека, мне не хотелось возвращаться на «Джульетту» – лодку, с которой все началось и закончилось пару недель назад. К тому же был прилив, и остров Министерс до утра отрезало от материка. Это место было идеальным для побега от всех вопросов. Тут даже телефон ловил через раз. Уже спустя несколько минут я почувствовал, что тишина леса будто накрыла меня мягким пледом и успокоила мое взволнованное нутро.

Джек вышел из дома с двумя чашками чая и уселся рядом. Марли, которая обычно жила здесь, на время приезда Рейчел сняла с ней небольшой домик в Сент-Эндрюсе. Так что сейчас казалось, что мы с Джеком единственные живые души на острове. Не считая Реджи, который положил голову на мое колено и смотрел вопросительно, словно понимая, что у меня проблемы.

Тихо трещали сверчки, шелест крон высоких деревьев вокруг хижины смешивался со звуками морского прибоя. То и дело раздавался треск веток: ночные животные вышли на охоту. Место полной тишины и умиротворения. Иногда я завидовал уединению Джека. На «Джульетте» я испытывал очень похожее чувство.

– Итак, дружище, что тебя тревожит? – спросил Джек с озадаченным видом. – Вчера в переписке ты звучал очень воодушевленно. «Джульетта» ведь спасена, верно?