Когда наступает ночь

– Уилл, что с тобой? – обеспокоенно крикнула мама вслед, но я лишь махнул рукой. Мне срочно нужно было выбраться отсюда. Прочь от пищащих аппаратов, от проводов, трубок и запаха смерти.

Но тут из палаты папы прямо мне навстречу вышел лечащий врач.

– Уильям Фишер-младший?

Я взглянул на него удивленно.

– Э-э-э, да?..

– Ваш отец спрашивал о вас. Можете зайти к нему.

– Я?! – должно быть, тут какая-то ошибка.

– Да, сначала он хочет увидеться именно с вами. Но говорите, пожалуйста, тише и не расстраивайте его. Он еще слишком слаб.

Я нервно сглотнул ком в горле. Действительно ли это хорошая идея – говорить с папой один на один? После всего, что произошло этим вечером? Я медленно повернулся к маме и Эмми и бросил на них недоумевающий взгляд. Обе подбадривающе кивнули.

– Иди! Потом расскажешь нам, как у него дела, – Эмми подтолкнула меня к двери.

Дрожащей рукой я схватился за ледяную дверную ручку. Затем облизал пересохшие губы, глубоко вздохнул и вошел.

Палату освещали лишь слабо мигавшие мониторы вокруг кровати отца. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к тусклому свету. Приборы безостановочно пищали. Осторожными шагами я приблизился к больничной койке.

Папа выглядел таким маленьким и беспомощным, что я с трудом его узнал. Из папы торчало много трубок, лицо было бледным, щеки впали, он прикрыл глаза. От пылающей ярости не осталось и следа. Он был таким же хрупким, каким я чувствовал себя большую часть жизни. Мне нужно было быть сильным ради него.

– Пап? – Я аккуратно положил руку на кровать в нескольких сантиметрах от его ладони.

Его веки дрогнули. Сначала темные глаза ищуще прошлись по палате, потом он взглянул прямо на меня.

– Мой мальчик, – он тяжело дышал.

– Как ты себя чувствуешь? Тебе что-нибудь нужно? Принести воды? Я так сожалею, – слова нервно сорвались с губ. Все лучше, чем гнетущая тишина, нарушаемая лишь монотонными звуками аппаратов.

– Нет. Ни о чем не жалей. Ты ни в чем не виноват, – он с трудом откашлялся. – Я очень устал, Уилл. Я просто хотел… Хотел с тобой поговорить.

Его слова так сильно меня удивили, что сердце еще сильнее начало стучать в груди. Он казался бледной тенью некогда сурового человека. Сейчас было не время для подобных разговоров.

– Тебе нужно поспать, пап. Надо отдохнуть. Может, я пойду?

– Останься, – он с трудом поднес руку к моей, и я мягко ее пожал. – Я просто хотел сказать… Что горжусь тобой.

У меня чуть не остановилось сердце, когда я услышал эти слова из уст отца. Не помню, чтобы он когда-то говорил мне такое.

– Пап, ты не обязан…

– Но я хочу, поэтому дай мне сказать. – Его прервал приступ кашля. Я испуганно сжал его ладонь покрепче и не дышал, пока он не успокоился.

К моему удивлению, его губы тронула улыбка, и он поудобней устроился на подушке.

– За последние годы ты достиг невероятных успехов, Уилл. Я никогда этого не признавал, но ты управляешь фирмой гораздо лучше, чем я от тебя ожидал. Компания уже давно принадлежит тебе. Когда я поправлюсь, то все оформлю официально.

У меня подкосились ноги, поэтому я присел на край его кровати.

– Ты хочешь переписать на меня фирму?

Он слабо кивнул.

– На вас с сестрой. Давно нужно было это сделать.

Я быстро заморгал, потому что к глазам подступили слезы, и мне в очередной раз стало стыдно. Но папа их заметил. Он ласково потрепал мою ладонь.

– Сожалею, что очень долго не признавал тебя таким, какой ты есть, Уильям. Я лишь сейчас понял, что существуют разные виды силы. Твоя мама много лет пыталась мне это объяснить, но я не слушал. А в последние недели ты был сильней, чем я за всю свою жизнь. Ты взял судьбу в свои руки. Мне с самого начала нужно было признать за тобой это право, – он засмеялся хрипло и натужно и вытер ладонью глаза. Я впервые видел, как он плачет. – Жизнь слишком коротка для обидных слов и старомодных представлений. Я надеюсь, ты сможешь меня простить.

Горло перехватило, и я не мог говорить, поэтому просто кивнул и покрепче сжал ладонь отца. Тот фыркнул, как будто ему было неприятно собственное проявление чувств.

– И я пойму, если ты захочешь вести дела по-другому. Я не буду вмешиваться. Возможно, для компании пришло время перемен. Как в те годы, когда я взялся за управление.

Я улыбнулся сквозь слезы.

– У меня очень много идей, пап. Последние годы я прочел много книг по менеджменту. И я хочу сам проводить экскурсии. Мне этого так не хватало, и…

Папа вновь захрипел, и я прикусил язык.

– Прости. Обсудим позже.

Он грустно усмехнулся.

– Да, а теперь исчезни, – проворчал он. – Врачи сказали, что мне нужен покой. Ты ведь в курсе, что я перенес сложную операцию?

Я улыбнулся.

– Спасибо, папа.

– Не за что, – ответил он и закрыл глаза.

Прежде чем отпустить его руку и развернуться к двери, я ненадолго задержался, чтобы на него посмотреть.

– Уильям, ты еще тут?

– Что?

– «Джульетта» твоя.

Поговорив с мамой и Эмми, которые тоже расплакались от радости за папу и его перемену чувств, я срочно решил выйти подышать. Мне так много нужно было обдумать, так много осознать. Я чувствовал себя одновременно окрыленным и изможденным.