Когда наступит никогда

– Тут не только мои, – сказала Шарлен, проследив за взглядом дочери. – Некоторые – Роджера. Я бы убралась, если бы знала, что ты приедешь.

– Прости, – извинилась Кристи-Линн, оторвав глаза от раковины, а потом от переполненного мусорного ведра в углу. – Я не нашла твоего номера.

– Ты же знаешь, я не переношу телефоны.

«Ага. Особенно когда звонят коллекторы».

– Кто такой Роджер?

– Мой… Мы вместе живем. Уже два года. Работает на деревообрабатывающем заводе в Равенеле. – Она протянула Кристи-Линн стакан чая. – Он… надежный.

Кристи-Линн подняла брови. Два года. И с работой. На ее памяти такое было впервые, так что, возможно, по стандартам ее матери он действительно надежный. Но Кристи-Линн предпочла не озвучивать свои мысли.

Шарлен серьезно посмотрела на нее.

– Зачем ты приехала, Кристи-Линн? Спустя столько лет?

– Ты моя мать, – холодно ответила Кристи-Линн.

Шарлен фыркнула и пошла в гостиную, к недокуренной сигарете в пепельнице. Нашла в кармане зажигалку и прикурила сморщенный окурок.

– Я всегда была твоей матерью, – сказала Шарлен, выдыхая дым в потолок. – Но ты никогда не приезжала.

В ее словах не было осуждения, лишь тревожное любопытство. Кристи-Линн наконец позволила себе внимательнее рассмотреть мать. На ней были шлепанцы и мягкое хлопковое платье, из-за отсутствия верхней пуговицы была видна тонкая, как лезвие, ключица. Некогда темные волосы выцвели и начали седеть, а кожа покрылась глубокими морщинами. Но по-настоящему историю Шарлен Паркер выдавали глаза. В них словно погас свет – удивительный ярко-зеленый цвет потускнел и превратился в серый. Кристи-Линн подсчитала: сейчас матери около пятидесяти двух. Выглядит она гораздо старше своего возраста. А ведь когда-то была сногсшибательной красоткой. Миллион лет назад.

– Я знаю, мама, прошло много времени.

– Двадцать лет.

Кристи-Линн опустила взгляд.

– Да.

– Так почему сейчас?

– Я пыталась тебя забыть.

Слова вырвались непроизвольно, и Кристи-Линн тотчас пожалела о сказанном. Она увидела, как они попали в цель, увидела короткую вспышку боли в тусклых серых глазах, брошенный в сторону взгляд, когда ее мать садилась в линялое бархатное кресло.

– Ну, я сама задала вопрос.

Кристи-Линн опустилась на край дивана с чаем в руке.

– Я неправильно выразилась. У меня погиб муж, и мне сейчас нелегко. Возвращается много воспоминаний.

Шарлен потянулась к ее руке, но потом отдернула ладонь, словно передумав.

– Я видела новости про твоего мужа по телевизору. И в газетах. – Шарлен покачала головой, уставившись на грязный ковер. – Мерзкая история с той женщиной и всем остальным. У вас были… У вас есть дети?

Кристи-Линн неловко поерзала.

– Нет. Детей нет.

– Это ваше решение?

– Да.

– Из-за меня? – тихо спросила Шарлен. – Из-за того… какой я была?

– Из-за того, что я не знала, кем стану я. Боялась, я…

– Превратишься в пьяницу?

– Да, – ответила Кристи-Линн, глядя матери в глаза. – Или хуже. Я поклялась, что никогда не обреку на подобное своего ребенка.

Шарлен отвела взгляд первой, со вздохом переключив внимание на догорающую сигарету.

– Ты никогда не была похожа на меня. Всегда была хорошей… Ответственной. Я бы все отдала, чтобы быть тебе лучшей матерью.

– Нет, мама. Не все.

– Да, – кивнув, признала Шарлен. – Не все.

Кристи-Линн поставила чай и достала из сумки конверт, что взяла из тумбочки. Вывалила содержимое себе на колени, взяла фотографию и протянула Шарлен.

– Помнишь тот день? Ты возила меня на ярмарку.

– Помню.

– А это? – Кристи-Линн подняла поблекший кулон. – Помнишь это? На фотографии у тебя точно такой же.

– Вторая половина моего, – почти прошептала Шарлен. – Ты хранила его столько лет?

Кристи-Линн проигнорировала вопрос.

– Помнишь, что ты сказала, когда надела мне его? Мол, мы никогда их не снимем. Но свой ты сняла.

– Я не понимала, насколько это важно для тебя. Это просто дешевая побрякушка.

– Дело не в кулоне, мама. А в твоем обещании, которое ты нарушила, отдав кулон в залог. – Она собрала содержимое обратно в конверт и спрятала в сумку. – Тогда я поняла: наркотики для тебя важнее меня. И как легко давать обещания, которые не собираешься выполнять.

Шарлен мрачно кивнула.

– Понятно. Судный день. Ну, продолжай. Я готова.

– Я не сужу тебя. Просто хочу покончить с прошлым. Со своим прошлым. Много лет я держала плохое под замком, делала вид, будто все случилось с другой девочкой, которой больше не существует. Но после недавних событий я поняла – дальше так продолжаться не может. Словно дверь открылась и все – твое поведение, наш образ жизни – вывалилось наружу. Наркотики, выселения, мужчины. И встреча с тобой в больнице, твое зашитое лицо. Тебя отправляют в тюрьму, а меня увозят органы опеки.

Кристи-Линн прервалась и потянулась за чаем. Пить не хотелось, но нужна была передышка.

– Приемная семья, – медленно проговорила Шарлен. – Там было… Ужасно?