Когда наступит никогда

– Я о ней позабочусь, – бросает Кристин мужчине в грязных джинсах. – Можете идти.

Во взгляде мужчины появляется упрямство, он выпячивает грудь. Но он слишком пьян, чтобы удержать позу, и постепенно приваливается к дверной раме.

– Я что, похож на гребаного таксиста? Мы собирались отметить Новый год.

Кристи-Линн смотрит на него, сдерживая дрожь.

– Примерно через три минуты моя мать упадет на пол, и, если вы не планируете при этом присутствовать, лучше подыскать другое место для празднования.

Ей плевать, что он пьян и собирается обратно за руль или что он вполне может закончить сегодняшний вечер, обернувшись вокруг дерева. Она просто хочет, чтобы он уехал и вечер закончился.

– Ну а ты? – небрежно бросает он, делая шаг вперед. – У меня кое-что есть в машине. Можно…

– Уходите, – резко перебивает его Кристи-Линн. – Немедленно. Или я вызову полицию.

Разумеется, полицию вызвать она не может. Телефон отключен уже несколько месяцев. Но Кристин надеется, что мужчина слишком пьян для дальнейших препирательств.

– Я серьезно. Уходите, или сюда приедут копы.

Он стоит на месте, кажется, целую вечность и разглядывает ее мутным взглядом, словно пытаясь рассудить, стоит она того или нет. Кристи-Линн подается назад и готовится издать душераздирающий крик, если он хоть слегка качнется в ее сторону. Рядом с ним неустойчиво пошатывается ее мать. Скоро придется сделать выбор: удерживать мать от падения на пол или обороняться от говнюка в жилете. А потом он, к счастью, сдается.

– Заносчивая сучка, – бормочет он, распахивает дверь и чуть ли не вываливается за порог. – Передай матери, она мне должна. Повторяю, я не такси.

Несмотря на годы практики, уложить Шарлен Паркер в постель – задача не из легких. Напившись, она начинает плакать, скулить, умолять о прощении и громко всхлипывать. Но между рыданиями и забытьем всегда наступает момент затишья. Этого просвета Кристи-Линн и ждет. С одеждой она не заморачивается, просто укладывает Шарлен прямо в ботинках, накрывает одеялом, выключает свет и ставит мусорное ведро поближе к кровати – на всякий случай.

Кристин уже собирается уйти, когда замечает непривычную пустоту на шее матери. Рука сжимает висящий на груди кулон в виде половинки сердца.

– Мама… Где твой кулон?

Ответа нет, как и любой другой реакции. Кристи-Линн трогает, а потом трясет мать за плечо.

– Мама?

Шарлен приоткрывает глаза и обводит комнату мутным взглядом.

– Что случилось с твоим кулоном? – Голос Кристи-Линн становится жестче, она уже заранее знает ответ.