Когда наступит никогда

– Он даже запрещает мне приводить ее в церковь. По его мнению, Хани уже достаточно опозорила фамилию Роулингс, словно эта фамилия когда-нибудь что-то значила.

Кристи-Линн почувствовала новую волну отвращения к Рэю Роулингсу.

– Он не хочет, чтобы его племянница приходила в церковь?

– Не в его церковь. Говорит, мне не следует тыкать отродьем Хани в лица прихожан, напоминая о ее проступках. Его родная сестра… – Ретта осеклась и опустила взгляд в стакан.

– Ретта, это ужасно.

Она моргнула и повернулась к окну.

– Я надеялась, он передумает, смягчится со временем, но нет. Без шансов. Он принял решение. – Она покачала головой, прикрыв глаза. – И что теперь будет с Айрис?

– Я не знаю, Ретта. Мне очень жаль. Но возьмите хотя бы чек. Он не решит всех проблем, но поможет продержаться какое-то время. И не говорите про благотворительность. Эти деньги должны были принадлежать ей. И даже гораздо больше. Пожалуйста, возьмите.

Слезы, дрожащие на ресницах Ретты, наконец упали.

– Миссис Ладлоу… – Она всхлипнула и уронила голову на руки. – Я не знаю… Ваша поразительная доброта…

Кристи-Линн протянула руку и обхватила обе ладони Ретты, ее узловатые и удивительно хрупкие пальцы.

– Ретта, прошу, не плачьте. Мы найдем вам помощника. Обещаю. И вы можете называть меня Кристи-Линн.

Вдруг Кристи-Линн почувствовала какое-то движение. Она обернулась и увидела в дверном проеме Айрис, которая неотрывно смотрела на женщин за маленьким кухонным столом, держащихся за руки.

Ретта тоже заметила девочку и быстро вытерла глаза.

– Айрис, детка, я не слышала, как ты вошла. Хочешь сок?

Айрис стояла, спрятав руки за спину и словно пытаясь что-то понять. Наконец она двинулась вперед – сомневаясь, но явно с каким-то четким намерением.

– Что такое, Айрис? – спросила Ретта, явно озадаченная поведением внучки. – Что там у тебя?

Айрис не ответила. Она сделала еще один шаг, а потом вытащила из-за спины листок бумаги и вручила Кристи-Линн.

– Розовые рыбки тоже мои любимые, – неразборчиво пробормотала Айрис и выбежала из кухни.

Утратив дар речи и прикрыв рукой рот, Ретта смотрела на грязноватого розового Немо, подаренного ее правнучкой Кристи-Линн.

– Пять слов, – тихо подытожила Ретта, подсчитав на пальцах. – Я уже не помню, когда она говорила столько за один раз.

Кристи-Линн не знала, как реагировать и как справиться с нахлынувшими незнакомыми эмоциями.

– Она просто повторила за мной, – робко заметила она. – Я же сказала ей, что люблю розовых рыбок.

Ретта улыбнулась, Кристи-Линн впервые увидела на ее лице искреннюю улыбку.

– Вы ей нравитесь.

– Она просто старается быть милой. Она меня даже не знает.

– О, думаю, знает. – В словах Ретты прозвучала странная торжественность, серьезность, заставившая Кристи-Линн замереть на месте. – Дети многое чувствуют – кто добрый, а кто нет, кто искренний, а кто нет. Она точно знает, кто ты, Кристи-Линн. – Голос Ретты снова дрогнул, и она откашлялась. – Мы обе.

Тридцать один

Свитвотер, Вирджиния.

24 июня 2017 г.

Кристи-Линн резко вскочила в кровати – иглы адреналина еще кололи тело. Через несколько мгновений эмоции от сна чуть поблекли, впрочем, полностью они не проходили никогда. Расплывчатые лица и приглушенные речи всегда оставались где-то рядом: темная и водянистая изнанка ее повседневной жизни. Кристи-Линн надеялась, что, когда Ретта примет чек, они закончатся или хотя бы станут реже. Но вместо этого сны начали приходить еще

чаще, заснуть после них не получалось, и Кристи-Линн чувствовала себя по утрам измотанной, словно зомби.

Постепенно сердцебиение замедлилось, и Кристи-Линн заметила равномерный стук дождя за окном. Откинувшись на спину, она закрыла глаза, пытаясь успокоиться, но тщетно. Каждый нерв в теле был натянут, словно скрипичная струна.

Слегка пошатываясь, Кристи-Линн вылезла из постели и потопала на кухню за традиционной чашкой «Эрл Грея». Дожидаясь, пока закипит вода, Кристи-Линн уставилась на ярко-розовую рыбку, которая улыбалась ей с двери холодильника. В самых безумных мечтах Кристи-Линн не могла представить, что однажды ее кухню украсит детский рисунок, но это случилось.

Кристи-Линн отвернулась, когда прозвенела микроволновка, и нахмурилась, услышав из-за стеклянных дверей сдавленное мяуканье. Когда звук повторился, Кристи-Линн подошла к двери и выглянула на улицу. Вскоре источник звука был обнаружен.

– Так-так. Что тут у нас? – Кристи-Линн приоткрыла дверь, чтобы лучше рассмотреть жалкого, промокшего насквозь кота. – Похоже, кто-то забыл одеться по погоде.

Кристи-Линн осознала собственную ошибку слишком поздно. Приняв сочувствие за приглашение, кот проскользнул мимо ее лодыжек и с очередным сдавленным мяуканьем ворвался на кухню.

Кристи-Линн возмущенно оглядела незваного гостя.

– Сэр, боюсь, вы ошиблись дверью. Ничего личного. Просто питомцы – это не мое.

Кот не сдвинулся с места, продолжая жалобно смотреть на нее янтарными глазами. Она подавила вздох, чувствуя, как иссякает решимость. Кристи-Линн не забыла, каково это – когда тебе холодно, мокро и негде спать.