Когда наступит рассвет

Распахиваю настежь окна. По телу в три ручья течет. Одежда липнет. За что не люблю лето – жару и насекомых. Я практически голая, но это не помогает справиться с пеклом. Солнце в этом году не щадит.

Организм не справляется. Перед обедом спешу принять по-быстрому душ. Сбрасываю одежду и встаю под холодные струи. Запрокидываю голову. Кайф. Слушаю монотонный звук льющейся воды. Релаксирую, но тут подсознание услужливо воспроизводит утреннее событие, чтобы я снова обвинила себя в тупости. Это надо было мне лезть в чужую комнату и нюхать вещи? Я не поисковая собака.

Лучше об этом просто скорее забыть.

Прямо на мокрое тело натягиваю одежду. Меня наверняка заждались. Не будут есть, пока все не соберутся за столом. Мне надо это дерьмо? Так заморачиваться над каждым действием. Богатым заняться больше нечем? Чертыхаясь, сбегаю по лестнице. Из столовой доносятся приглушенные голоса. Стол внезапно накрыт на четыре персоны. Ожидаем гостей?

– Это что? – обрушивается мать с возмущениями.

– Что?

Она указывает на мой короткой топ, еле прикрывающий грудь и джинсовые шорты. Опасные зоны не в такой уже легкой доступности. Я не пришла голая. Мне теперь нельзя одеваться на свое усмотрение?

Бросаю взгляд на Рустама. Я обязана прогибаться, исходя из их религии? Сказано – сделано. Увы, у меня другая национальность. Моя мать христианка, я вовсе атеистка. Моя вера позволяет носить всё, что мне вздумается. Попробуйте только вякнуть что-нибудь против или посмотреть с укором.

– Какие-то проблемы? – кошу под дурочку.

– Алиса!

– Да, мама? – с наигранной почтительностью обращаюсь к ней. Рустам не встревает. Надо же.

– Переоденься.

– Не во что. У меня вся одежда, представляешь, летняя.

– Значит, пойдешь в магазин.

– И кто меня заставит? – скрещиваю руки на груди. До бешенства доводит. Мне семнадцать. Во что одеваться? Паранджу? Всю жизнь идти на уступки, угнетая свои предпочтения? Идите нахер. Я не часть этой семьи.

Разворачиваюсь и аккурат врезаюсь носом кому-то между лопаток. Цепкие пальцы хватаются за мои плечи, чтобы образовать дистанцию. Сносит знакомый запах парфюма. Медленно поднимаю взгляд. Тот, перед кем я утром опозорилась, здоровается с хозяевами дома. Даже не замечает меня, будто я невидимка.

Но тут взгляд почти пугающе черных глаз опускается на меня. Душу как приносят по скоростному тоннелю. Колени подкашиваются. Если бы он не продолжал держать меня за плечи, я бы упала. Случайно схватилась бы за ширинку его брюк, стянула вместе с нижнем бельем и член каким-то непостижимым образом оказался у меня во рту. Уже открываю.

– Доброго дня.

– Д… кхм, привет.

Общепринятое правило – младшие первыми здороваются со старшими. Какого лешего?

Сколько этот жираф ростом? Сто девяносто? А лет? Голос идет в разрез с внешним видом. На лицо будто мой ровесник. Кожа гладкая, благородно-молочного оттенка. Бархатистая, я уверена. Волосы цвета воронова крыла. Густые и мягкие. Челка с обеих сторон спадает на глаза, создавая ему образ таинственности. Представляю, как провожу пальцами между темных прядей…

Сглатываю.

Хэй, стоп! Он сказал: «отец». Не послышалось же?

– Алиса, это Азамат – сын Рустама.

Он обходит меня и отодвигает стул, приглашая сесть. Это после того названного визита? Убейте меня. Слишком воспитанный молодой человек. Высокий, темноволосый, с вампирски бледной кожей, и я готова голову отдать на отсечение, у него лучезарная улыбка.

Не мой типаж. Ага. Минуту назад так и было. Дивной красотой он не пошел в отца. Есть в этом парне что-то небесное. Это исходит изнутри него, даже не смотря на суровость в чертах лица. Он садится рядом. Завязывается беседа. Из речей сложно уловить смысл. Я смотрю перед собой и дышу через раз. В этот промежуток меня мелко трясет.

Не могу объяснить. Мне доводилось пересекаться с привлекательными парнями, смазливыми. Они ухаживают со собой, отличаются прекрасными манерами. На девушек бесстыдно не засматриваются. Они не свистят им вслед, не отпускают неприличные комплименты. А в случае с Азаматом вкупе с культурой Востока, это порождает совершенство.

Я говорила об идеальных людях. Совершенство же на ступень выше. Это предел, редко кому достижимый. Изо всех сил стараюсь не буравить Азамата пристальным взглядом. Я бы изучала его, как произведение искусства, в деталях и получала эстетическое наслаждение. О физическом контакте помалкиваю.

– Поздравляю вас обоих.

– Ох, дорогой. Спасибо! Твоя поддержка очень ценна.

О чем любезничают? Возвращаюсь в реальность. Мать размахивает рукой с кольцом на безымянном пальце. Погодите-ка. Что?! Это будет второй брак у нее после моего папы. Всё совсем серьезно? Чужие деньги Рустаму не нужны, он влиятелен и богат. Только если эмоционально станет уничтожать ее.

– Будешь моей свидетельницей на свадьбе, Лисса?

– На пару слов.

Кидаю салфетку на стол. Рустам неодобрительно раздувает ноздри. Я опять вышла из-за стола голодная. Питаюсь святым духом, отсюда и железобетонное терпение.

– Как долго вы вместе?

– Около года. А что не так?