Когда небо было синим

Холодные периоды нисколько не прерывали череды подобных мероприятий, а только переносили их уже на базу отдыха. Двухэтажное здание базы было переоборудовано то ли из школы (но тогда почему она располагалась в лесной зоне в отдалении от населённых пунктов), то ли из поместья (но тогда почему все комнаты были похожи на классы). Эти обширные комнаты, в результате расстановки в них необходимого количества коек, превращались в ночлежки для соревнующиеся команд. Никакого разделения на мужские каюты и дамские будуары не было и в помине. Как правило, и летом, и зимой всё начиналось со спортивных состязаний, затем интеллектуальные игры и художественно-музыкальные конкурсы. Последнее было моей стихией, и коллективы под моим чутким художественным руководством, авторством песен и постановкой музыкальных номеров на протяжении нескольких лет занимали все пьедесталы и забирали все призы.

Как хорошо похвалился, аж самому приятно стало.

Но, независимо от результатов соревнований, в конце стабильно побеждала дружба, а последующая неофициальная часть перетасовывала команды, как карточную колоду, и кто с кем проснётся с утра, тут уж как карта ляжет.

ГЛАВА XXVI

Шёл завершающий этап строительства первого блока атомной станции.

Руководители предприятий сменили тёплые кабинеты на приобъектные вагончики. «Гидромонтаж» высылал подкрепления с других строек. Вместе с рабочими коллективами прибывали даже начальники управлений, которые здесь работали простыми прорабами.

Пристанционную грязь месили сотни монтажников, строителей и военных строителей. Особенно доставалось нам, землекопам.

В этот напряжённый период меня пригласила одна субподрядная фирма, которая вела земляные работы и готовила основания для укладки подземных коммуникаций. Я проверял геодезическую основу и подписывал акт передачи. Затем, уже как представитель своей основной генподрядной фирмы, которая эти коммуникации прокладывает, я опять всё это как бы проверял и подписывал уже акт приёмки. А поскольку я сдавал всё это сам себе, претензий у меня ко мне никогда не было, зарплату же платили с обеих сторон.

Тогда это считалось предательством и проституцией, хотя буквально через пару лет наступило время кооперации, и работать везде одновременно стало уже в порядке вещей.

Итак, зарплату нам привозили непосредственно на основной объект.

Как-то смотрю, два наших инженера ПТО, ответственных за подготовку документации по сдаче объектов в эксплуатацию, оба в майорских погонах, в конце дня вышли из вагончика с получкой в карманах и деловым видом на лицах и, постепенно ускоряя шаг, стали удаляться. Через пару минут начальник управления, полковник, хорошо знавший их повадки и сразу почуявший недоброе, выскочил из вагончика с красной мордой и воплем: – Держи майоров! Они сейчас опять на неделю заболеют.

А расслабляться было некогда.

Земляные работы тогда, помню, вёл прораб Леопольд. Вообще-то звали его Володя, но он держал хряка Леопольда, которым очень гордился и настолько всех достал рассказами о нём, что в результате и сам был переименован в Леопольда. Один приезжий начальник как-то осведомился у меня о Володином отчестве, чтобы вежливее к нему обратиться. Я ответил: Ефимыч.

– Леопольд Ефимович! – воззвал он, даже не подозревая о существовании оригинального, данного при рождении имени.

У своего любимого хряка Володя перенял ряд характерных особенностей и привычек. По любой грязи он перемещался в сандалиях на босу ногу. А грязи на стройке, сами понимаете, как грязи. Однажды он настолько завяз, обходя своих механизаторов, что вытащили его только бульдозером. Без сандалий.

Шесть дней в неделю Ефимыч пребывал на работе, как правило, выпивши. Нет, не по-свински (да простит это Леопольд), а вполне интеллигентно. Так удобнее было общаться с подчинёнными, так его лучше понимали. А по понедельникам, всем на удивление, выходил трезвым. Это был день сбора податей. После выходных сотрудники стабильно приносили остатки с праздничных столов на корм Леопольду. Ну, которому, уже не существенно.

ГЛАВА XXVII

Но станцию, слава богу и, конечно, нам – первостроителям, запустили в срок, и рабочий ритм с аврального перестроился обратно на нормальный.

Наше специфическое МСУ в очередной раз поменяло статус, нумерацию и руководство. Производственные отношения нормализовались. Старое руководство вместе с подхалимами постепенно выветрилось, воздух стал чище, а языку вернулось его истинное предназначение как средству общения, а не подлизывания. Ну, а в моей службе началась экспансия, в смысле, расширение ареала производственной деятельности.

Будучи руководителем геодезической службы управления в системе «Гидромонтажа», мне приходилось ездить по Литве, России и Белоруссии. География подконтрольных объектов охватывала не только ИАЭС и Снечкус, но и ещё несколько литовских городов и посёлков. А за пределами Литвы она на западе упиралась в Калининград, на севере в Финский залив, а на юге доходила до Минска.