Когда охотник становится жертвой

Кали кладёт карты на стол. Её комбинация самая сильная. Никто не собрал больше двух пар. Это невозможно. Кали бросает руки на стол и обессиленно роняет голову на грудь. Хочется плакать. Хочется плакать от того, что всё оказалось так просто. Слишком просто. Одна игра вместо десяти месяцев рабского труда в «Приходе». Вместо покушения на убийство. Вместо насилия, травли, угроз. Одна игра вместо перечёркнутой жизни Кайла…

— Поздравляю вас. Идемте, выпьем.

Франко жестом приглашает её к столу. Официант отодвигает стул и подаёт ей руку, как единственной даме в комнате. Кали встаёт, идёт, пьёт и ест, словно механическая кукла. Отвечает пластмассовой улыбкой на фальшивые улыбки. Она здесь чужая и чуждая, это чувствуется по осторожным взглядам, взглядам оценивающим, взглядам полным снисхождения, словно от неё несёт сортирами и кислым пивом, словно она и её отец здесь — персоны нон-грата, и она находится здесь лишь потому, что хозяину скучно. Выигрыш — не её заслуга, просто везение и удачное стечение обстоятельств. Всплеск адреналина ведёт за собой неизбежный откат — Кали ощущает слабость. Она рыщет глазами по залу, в поисках спасительного выхода. Хочется на воздух. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

— Эмилио может гордиться вами. Вы талантливый игрок, — Франко отрезает ей пути отступления, протягивая ей коктейль в плоском бокале. — Не уходите, мне есть, что сказать вам.

— Не соглашайтесь, — Гервил подходит к ней со спины, когда Франко отвлекается на беседу с Брэдфортом, и тут же уходит, увлекаемый манящим взглядом томной брюнетки, прошедшей мимо вип-зала. Кали провожает его настороженным взглядом. Слишком много информации, слишком много намёков, полутонов и недосказанности. Она устала в этом разбираться, у неё больше нет сил — сама игра и то, что ей пришлось украдкой провернуть, высушили её до дна. Хочется спать.

Кали делает решительный шаг в сторону выхода, но охрана не пускает её. Она смотрит на Франко, тот отрицательно качает головой и жестом приглашает её сесть. Снова сесть. Шестым чувством Кали понимает, что уйдёт отсюда не скоро. И это внушает ей ужас.

— Я предлагаю вам работу, — Франко подходит к ней спустя несколько минут. Зал опустел, осталась лишь обслуга и пара мужчин, которые не участвовали в игре. Кали чувствует, что где-то таится подвох, всё внутри протестует каждому его слову, но Франко, словно гипнотизирует её, заставляет слушать и даже воспринимать всерьёз его предложение. — В своих казино. Вы наверняка слышали, что казино всегда в выигрыше. Не задумывались за счёт чего? Или кого? — Кали опускает взгляд. Очевидно, он намекает на профессиональных шулеров, которые легко разводят состоятельных клиентов. Тех, кто может подменить карту в нужный момент… — Мне нужны люди с ловкими руками, с яркой, располагающей внешностью. Вы будете играть на стороне казино — следить, чтобы ставки росли, раскручивать на выпивку, играть и играть так, чтобы мы всегда были в плюсе. Понимаете? Вы снова будете богаты, Кали.

Кажется, от него некуда деться. Франко забирает весь кислород в комнате и заменяет его собой. Он — королевская кобра, которая завлекает своих жертв плавным танцем, только вместо танца — обволакивающий голос и сила убеждения, заставляющая её чувствовать себя исключительной. «Не соглашайтесь» — звенит в голове голос Гервила. «Не соглашайся» — голосом отца, бьющего кулаками в бронированное стекло в комнате свиданий. «Не соглашайся» — едва различимый шёпот Кайла. Она уже забыла, как звучит его голос…

— Разве вы не этого хотите?

Дом под пальмами. Побережье. Майами. Хороший кофе. Нормальная еда. Нормальная жизнь. Как раньше, когда был папа… Чёрт, какой соблазн…

— Я хочу быть свободной. То, что вы предлагаете мне это не свобода. Это рабство. — Кали хватает здравого смысла увидеть то, что кроется за его сладкими речами. Если она согласится, то станет ещё одним винтиком в машине по заколачиванию денег, в машине по наращиванию влияния картеля Франко по ту и эту сторону границы. А у каждого механизма свой ресурс.

— Будь по вашему, но вы должны мне ещё игру. Я видел, как вы подменили карту. Это было… красиво.

Словно удар по голове. Кали тяжело сглатывает слюну, страшась поднять на него взгляд. Это провал. Катастрофа. Конец. Ощущение, что она не выйдет отсюда живой, усиливается в сотни раз. Она лично вручила свою жизнь в руки этому ублюдку, пообещав, что сдохнет, проиграв. Пришло время отвечать за свои слова. Теперь она — в его полном распоряжении.

— Ваш отец сделал ту же ошибку. Он пытался обмануть, но не клиента, а меня. Это было немного… грустно. А я ему доверял.

Словно во сне, Кали видит, как в комнату вносят футляр, украшенный старинными вензелями. Вытерев руки салфеткой, Франко с осторожностью и благоговением открывает крышку.