Когда он проснется

– Надо показать заколку Мартемьяновой. Чем черт не шутит…

Грязнов протянул мне конверт:

– Знаешь что? Не будем пока что очень уж напирать на Мартемьянову. Поэтому, хоть это и не совсем соответствует процессуальным нормам, покажи-ка ей эту заколку сам. Может, и узнает.

Я кивнул и взял конверт.

– Будем считать, что ты теперь представитель потерпевшей стороны. Так, посмотрим, что там еще.

Третий конверт содержал монетку. На ней значилось: «25 копiйок». На оборотной стороне красовались трезубец и не оставляющая никаких сомнений надпись «Украина».

– Ну вот. По крайней мере теперь можно с большой долей уверенности предположить, что звонившие Мартемьяновой и сидевшие в машине – одни и те же лица, – задумчиво сказал Грязнов, вертя в руках монетку.

– Но о самих бандитах ничего мы не узнали, – посетовал я.

– А ты рассчитывал обнаружить в машине их визитные карточки, – насмешливо отреагировал Слава, – я считаю, то, что мы нашли, – уже немало. Знаешь что, ты поезжай к Мартемьяновой. Узнай что и как. Покажи заколку. А потом приезжай на Петровку часам к пяти. Я как раз освобожусь, посидим покумекаем. Лады?

– Может, в Склиф? Вдруг эти Веденяпин с Ковалевым что-то видели?

– Вряд ли. Скорее всего, машина их сшибла, потеряла управление и упала в кювет. Так что запомнить они ничего не могли. Зря прокатишься.

– А может, сразу к Александру Борисычу поехать? – Надо сказать, я хотел с ними обсудить еще и вопрос Маши Пташук. А лучшего советчика в этом вопросе, чем Турецкий, думаю, не сыскать.

– Само собой, – пожал плечами Грязнов, – от Мартемьяновой сразу к нему.

Мы уже подъезжали к Москве.

Мы договорились с Еленой Александровной, что я буду звонить исключительно на мобильник. Кто знает этих бандитов, может, они ее домашний телефон прослушивают?

– Я сейчас в Думе, – ответила она мне на просьбу встретиться, – приезжайте, я вам выпишу пропуск. Надеюсь, хотя бы здесь бандиты за мной не следят.

Я недоверчиво хмыкнул и поехал в Государственную думу.

Как ни странно, пропустили меня почти без всяких формальностей. Проверили фамилию в списке и заставили пройти через металлоискатель, как в аэропорту. Затем я поднялся на шестой этаж, где находился кабинет Мартемьяновой.

Она ждала меня за столом, заваленным грудами бумаг.

– Здравствуйте, Юрий Петрович. Присаживайтесь.

Я сел.

– Какие новости, Елена Александровна? Звонков не было?

Мартемьянова покачала головой:

– Не понимаю, что им нужно?

– Думаю, в свое время мы об этом узнаем. А пока что по делу о похищении вашей дочери возбуждено уголовное дело. Под грифом «Совершенно секретно», так что вы можете не опасаться огласки.

Я вытащил из кармана конверт:

– Елена Александровна, посмотрите, пожалуйста, внимательно. Вам знакома эта вещица?

Мартемьянова взяла заколку и побледнела.

– Это заколка Оли. Где вы ее нашли?

– Благодаря тому что я знаю начальника МУРа лично, сведения, которые этой ночью сообщил Костя, были немедленно переданы всем постам. И машина была задержана. Правда, пассажирам удалось уйти.

Я не стал вдаваться в подробности ночного времяпрепровождения инспекторов ГИБДД. Депутат все-таки, человек, облеченный какой-никакой властью. Еще разнервничается, начнет запросы куда не надо слать. А в ее положении резкие телодвижения противопоказаны.

– А есть какие-то следы?

– К сожалению, почти никаких. Единственная надежда – на то, что обнаружатся следы отпечатков пальцев.

Мартемьянова закусила губу. Было видно, что она еле сдерживается, чтобы не разрыдаться…

– Елена Александровна, вы должны проанализировать каждый свой шаг, каждую встречу на протяжении нескольких последних месяцев. Чем скорее мы узнаем, что же за документы требуют бандиты, тем быстрее сможем найти Ольгу.

Мартемьянова только покачала головой:

– Я не знаю.

На Петровку я приехал около пяти. Турецкий уже был в кабинета Грязнова. Они сидели за столом и цедили из маленьких рюмочек замечательный коньяк «Ахтамар», аромат которого заполнил весь кабинет и, казалось, даже приемную.

– А-а, Юра, здорово, – Турецкий поднялся и протянул ладонь, – сколько лет…

– Садись, – сказал Грязнов. – Я тут Сашу уже ввел, так сказать, в курс дела.

Мне сразу же налили рюмку коньяку и заставили выпить. Я не сопротивлялся: и Грязнов и Турецкий свято верили, что хороший коньяк способствует мыслительному процессу и развивает интуицию. Ополовиненный «Ахтамар» свидетельствовал о том, что настроены они решительно.

– Закусывай. – Слава пододвинул ко мне блюдечко с тоненькими ломтиками нарезанного лимона. – Итак, рассказывай. Какие новости?

– Мартемьянова узнала заколку. Она принадлежит ее дочери.

Турецкий развел руками, как бы показывая: «Я же говорил!»

– Хорошо, хорошо… Называется – если уж поперло, так поперло. Это уже что-то. Насчет машины я навел справки. Она была угнана полтора года назад в Питере. Номера фальшивые, на двигателе и всех частях перебиты. Настоящий владелец машины под этими номерами подтвердил, что его машина на месте.

– А пальцы?

– Тоже ничего. В российских картотеках такие следы не числятся.

– Естественно, – вставил Турецкий, – надо посылать запрос в Киев.