Когда он вернется

На глазах Изабел выступили слезы. Она схватила руку Аласдера и сжала ее.

Он всегда был так уверен в том, чего хочет от жизни, думал Аласдер, а теперь вмешалась судьба. Самым странным было то, что его жизнь, очевидно, станет гораздо более интересной, чем та, которую он планировал.

Рука Изабел лежал в его руке. Он еще никогда не видел более прекрасной женщины, чем Изабел в эту минуту.

Аласдер не сомневался, что Патриция, не ограничились церковной церемонией, придумает еще что-нибудь необычное. Но она, вместо того чтобы направиться в парадную столовую или еще в какой-нибудь зал Брэндидж-Холла, подошла к лестнице и сказала:

– Вы должны извинить меня, мои дорогие, но я собираюсь пойти спать. Волнения слишком меня утомили.

Аласдер посмотрел на Патрицию и улыбнулся. В данный момент она была похожа на состарившегося эльфа. Глаза хитро поблескивали, и уставшей она вовсе не выглядела.

– А вам скоро подадут свадебный обед, – сообщила она.

– Еще одна традиция? – с сомнением в голосе спросил Аласдер, понимая, что ее план, каким бы он ни был, продиктован любовью.

– Прошу пройти за мной, милорд, – пригласил Саймон, поклонившись.

Аласдер наклонился и, поцеловав Патрицию в щеку, шепнул ей на ухо:

– Спасибо. – Он был благодарен ей за гостеприимство и за ее любовь.

Новобрачные проследовали за Саймоном вверх по лестнице. По-видимому, он вел их не в комнату Джералда и не в комнату, отведенную Изабел.

Вскоре они оказались в длинном коридоре со множеством дверей красного дерева, украшенных гербом Шербурнов.

– Королевская спальня, милорд, – провозгласил Саймон перед тем, как распахнуть одну из дверей.

Глава 19

Королевская спальня, как и церковь, была освещена множеством свечей, каждая из которых стояла на небольшой серебряной тарелочке. Стены были обиты белым дамастом, и у двух противоположных стен располагались камины с полками из отполированного черного дерева. Одну стену сплошь покрывали миниатюры в серебряных рамках. Пол был устлан светлым узорчатым ковром. У полукруглого окна стоял небольшой овальный стол, в центре которого в хрустальной вазе красовался букет белых роз.

Но главным предметом спальни, конечно, была огромная кровать, покрытая шелковой тканью с вышитым гербом Шербурнов. Кровать стояла на постаменте красною дерева и была в четыре раза шире, чем койка Аласдера на «Стойком».

Сегодняшняя ночь должна определить характер их брака, его сущность. Такт и взаимная поддержка, уважение и чувство юмора, дружба и, конечно, страсть – вот чего ждал от брака Аласдер.

Они находились в этой спальне всего несколько мгновений, когда Аласдер заметил, что Изабел побледнела и улыбалась явно натянуто.

Аласдер поблагодарил Бога за то, что у него было достаточно опыта, чтобы понять, что его жена в ужасе. От того, что они произнесли какие-то слова перед алтарем церкви, где было полно народа, они не стали более женаты, чем до этого. А ситуация и сейчас была не менее неловкой, чем в их первую брачную ночь.

– А почему эта комната называется королевской? – отважилась спросить Изабел, направляясь к стене с миниатюрами. Аласдер проводил ее взглядом, удивляясь, почему он раньше не замечал ее походки и того, как соблазнительно покачиваются ее бедра.

– Скорее всего потому, что в ней когда-то останавливались короли. Шербурны, видимо, воспользовались этим обстоятельством, чтобы напомнить монархам о десятилетиях своей преданности короне.

По миниатюрам на стене можно было проследить историческую хронологию: изображения королей Англии висели рядом с портретами служивших им Шербурнов. Странно, но Аласдер никогда не думал о своих предках. Сейчас он с интересом отметил, что его брат Джеймс похож на их прапрадеда, а на одном из портретов он заметил сходство с Дугласом.

Портрета отца не было, и Аласдера это не удивило. Он остановился перед портретом деда. Если в судьбе Джералда Ландерса и было что-то трагичное, по портрету этого нельзя было сказать. Скорее у него был вид человека, знавшего, в чем состоит его долг, и решительно его выполнявшего, несмотря на обрушившееся на него горе. А может быть, его дед просто искусно скрывал свои чувства.

В следующем ряду был портрет Дэвида, сводного брата отца Аласдера и сына Патриции. Портрет выдавал в нем хотя и недалекого, но доброго человека, живущего в своем обособленном мире под защитой матери и отчима.

– Не знаю, была ли жизнь добра к нему, – рассеянно произнес Аласдер, дотронувшись до рамки.

Изабел вопросительно посмотрела на него, и до Аласдера вдруг дошло, что ей неизвестна история его семьи.

– Он был последним графом Шербурном, но так и не стал взрослым.

– Он выглядит счастливым.

– Да, он любил своих кошек и свои книжки с картинками.

Их разговор прервал стук в дверь. Аласдер открыл. Вошел Саймон, а за ним вереница слуг с серебряными судками, накрытыми крышками.

Поставив все на стол, они вышли. Саймон встал навытяжку у стола.

– Вы позволите? – Аласдер предложил Изабел руку.