Когда падают листья...

— А как ты думаешь? — улыбнулся Яр.

Ждан пожал плечами и снова пристроился к кружке с бирой, а Веля, отставив тарелку с едой, насторожилась:

— Так ты спросил?

— Я — спросил, — кивнул Яр и усмехнулся, — кажется, он не так далеко уехал, как мы думали.

— Мы сможем его догнать?

Шатренец ухмыльнулся:

— Мы его уже догнали.

— Правда?! — девушка вскочила.

— Правда. Да сядь ты, никуда он теперь не сбежит.

— Откуда ты знаешь? — задала она резонный вопрос, все-таки садясь на стул.

— Потому что дрыхнет твой войник без задних ног, — улыбаясь еще шире, заявил Яромир, донельзя довольный собой, — и завтра никуда не уедет, пока не проспится.

— Ты уверен? — переспросил Ждан, дожевывая какой-то листик.

— Уверен. Пойдем спать.

И едва головы путников коснулись подушек, оплаченных последними стрибрянниками, как тут же провалились они в царство снов. И снились им сны — необычные, красочные, осенние. И все хоть раз, но улыбались во сне: и молодой Ждан, отчаянно старающийся выглядеть взрослым, и изгнанник Яромир, отпустивший, наконец, свою боль, и хмурый войник Дарен, выбранный Осенью, и глупая девочка Веля, которая осмелилась вызваться исполнять древнее пророчество…

Только один раз шатренец проснулся, услышав шорохи в комнате, тут же разлепил глаза и в упор посмотрел на Ждана, суетившегося в углу.

— Ты чего там делаешь? — громкий шепот заставил парня подскочить.

Он быстро оглянулся и быстро сказал:

— Ничего, мне выйти надо.

— Это еще куда?

Ждан покосился на спящую девушку и с едва заметной ухмылкой ответил:

— До кустиков.

— А чего так громко?

— Уж кто бы говорил! — возмутился белобрысый, — сам своим шепотом людей пугаешь…

Яромир зевнул и отвернулся к стенке:

— Иди уже.

Где-то в лесу дрогнул листик на жалобно шуршащей осине и, покачиваясь на воздушных волнах, медленно осел на землю: он был красным-красным. Для середины лета это было более, чем странно, но кто мог его найти?..

А Осень, отводя руку от дерева, лишь улыбнулась: не успеет закончится этот год, как исполнится все то, что успела она нарисовать и вышить. Вот только лето закончится — а потом все будет иначе, так, как должно было быть изначально.

И не надо думать, будто она, Осень, действует лишь только в своих интересах, в конце концов, всех богов для этого мира тоже нашли они с Зимой, Летом и Весной. Нашли — и уже спокойно растворились в воздухе, зажигая звезды, обрывая листья, засыпая снегом и прорастая молодой травой.

ГЛАВА 11

Молчи, тебя просто нет.

Я тебя выдумал сам.

Ты — звон золотых монет,

Ими полон пустой карман…

(Веня Дыркин)

Есть такие дни, которые с самого утра начинаются паршиво. И ведь даже если пытаешься убедить себя в том, что это не так, все становится только уже с каждой минутой. Весь день тебя исправно настигают какие-то пакости, от которых не убежишь и не спрячешься.

Именно таким днем собирался стать нынешний. То Дарен понял сразу же, как проснулся поутру в жутком состоянии. Перед глазами плыли разноцветные круги, а внутри головы будто взорвалась горючая смесь, — так она гудела.

— Да-а, — вслух сокрушенно простонал он, — отвык ты пить, товарищ Дарен…

Что ж за пойло-то ему вчера подливали? Уж точно не биру! И вряд ли вино… Или все же их, только мешая? Ах, дьябол, ничего не вспомнить!

Дар медленно поднялся и, оглядев себя, еще раз мрачно выругался: неужели так сложно было вчера раздеться, прежде чем ложиться спать?! На кого он, Дарен, теперь похож — одному дьяболу известно, но сходство с разумным, а главное — трезвым существом утеряно точно.

Войник, пошатываясь, вышел из комнаты и стал осторожно спускаться по лестнице, держась за перила, потому как пол почему-то подозрительно расплывался перед глазами.

— О, — вдруг раздался смутно знакомый голос с веселыми нотками, — вот и наш алкоголик проспался!

Глаза упрямо не желали воспринимать действительность, и Дарен все таки не удержался и протер их обеими руками, начисто забыв о том, что этими самыми руками держался за перила. Да так и покатился вниз с лестницы.

Дрянной день!

— Ё-ё… — прогудел Ждан, опуская обратно так и не донесенную до рта ложку с кашей, — сколько ж он вчера выпил?

— Не "сколько", а "что", — угрюмо поправил его Яромир, наблюдая за уже суетящейся около друга девушкой, — как бы не пришлось еще тайных доброжелателей отлавливать и благодарить.

Парень перевел недоверчивый взгляд на Дара и вынес вердикт:

— Да ну. Он бы заметил.

Шатренец промолчал, не спеша делиться своими подозрениями с подошедшими.

Выглядел друг и брат, прямо-таки, скажем, худо. Лицо заплыло, коса растрепалась, одежда такая — будто ее только вынули из пасти тех самых вчерашних волков… Да еще и злющий в придачу, как незнамо кто!

— И нечего сверлить нас таким взглядом. Сам виноват. Нечего напиваться было в подозрительной компании.

Дарен плюхнулся на стул и, поморщившись, бросил:

— Ну ты-то хоть помолчи?..

— Больно? — участливо спросила Веля и потянулась пальцами к свежей ссадине на виске.

— Не трогай. Не умру.