Когда падают листья...

— Дар… — пересохшее горло отказывалось выдавать хоть какие-то звуки.

Войник молча наполнил кружку холодной водой и, поднеся ее к губам друга, помог сделать несколько глотков.

— Дарен… твою мать! — удивление во взгляде утроилось, — это действительно ты?

Снова несколько глотков.

— Это действительно я. Помолчи. Пей лучше.

Но тот, как всегда, ничего не слушал. Будто снова ожили те годы… Яр наверное подумал о том же, потому что хрипло сказал:

— Я думал, ты погиб.

— Я тоже.

— У тебя новый шрам, — Яромир попытался улыбнуться.

— Не беспокойся, у тебя тоже скоро появятся, — "успокоил" его Дарен, — один хребет чего стоит.

Ждан сидел в сторонке и делал вид, что не замечает их обоих, но получалось плохо. Интересно, все-таки. Да и Веля проснулась. И безотрывочно смотрела на двух войников.

Яр заметил ее взгляд, а потом с запинкой выговорил:

— Я ее видел, — и, помедлив, добавил: — пока спал.

Девушка подошла чуть ближе. Выглядела она неважно: под глазами залегли темные круги, а кожа как-то посерела. Правда, в душе она ликовала: у нее все-таки получилось! И в таком случае уж точно плевать на откат. Потерпит, не переломится.

— Мое имя — Яромир, — прикрыв глаза, тихо представился раненый.

— Велимира, — так же тихо ответила девушка.

— Спасибо.

Больше этим днем они не говорили, и решили пока никуда не двигаться, хотя, к удивлению Дарена, края раны начали подтягиваться друг к другу, заживая. Даже зависть взяла: неужели, все это — Веля?

День прошел как-то сумбурно. Яромир с Велей, истощенные, спали, а Ждан с Дареном ушли стрелять обед и ужин, готовить которые, к слову, пришлось им же. Зато, когда над поляной поплыл запах жареного мяса, никого, кроме Яромира, упрашивать не пришлось. Последнего накормили насильно.

После ужина Дарен подсел к задумавшейся девушке. Немного помолчал, а потом все-таки сказал:

— Я вчера был слишком груб с тобой. Извини.

— Да ладно, — Веля покраснела и стала ковыряться палочкой в земле.

— Не принижайся. Мы с Яромиром твои должники.

Девушка, не зная, как реагировать на такое поведение спутника, смущенно молчала. Потом кашлянула и все-таки сказала:

— Если я сегодня посижу с ним ночью, завтра сможем отправиться в путь.

— Не надо. Побереги себя, — Дарен улыбнулся (впервые искренне за их путешествие, насколько помнила Велимира), а потом пошел обратно к костру.

Но поберечь себя у Вели не вышло. Полночи она ворочалась: сон никак не шел. Потом, раздосадовано вздохнув, пошла посмотреть на бывшего пленника. К удивлению и смущению девушки, тот тоже бодрствовал.

— Ой. А ты почему не спишь?

— Ночь красивая.

Велимира немного смутилась, но потом все-таки повернулась:

— Тебе силы надо восстанавливать.

Яромир аккуратно повернул голову к ней:

— Давай поговорим?

— О чем?

— Просто поговорим.

Девушка снова почему-то покраснела (ну ведь не потому же, что даже в таком состоянии Яромир был очень красив?), но все же тихо ответила:

— Хорошо, — а потом добавила: — но только если совместим разговоры с лечением.

— Можно было и не спрашивать. Знаешь, я был бы очень признателен, если ты объяснила мне… Как ты это делаешь? Я до сих пор не встречал чаровника, который умел бы… не только калечить людей.

— Встречал, да только не понял, — улыбнулась Веля, — их было несколько в каждом военном госпитале. А ты воевал.

Яромир кивнул, а потом задумчиво спросил:

— Почему же тогда другие чаровники… — он поморщился, — те, которые обычные, почему они никогда не участвуют в военных действиях?

— Участвуют, но только конченные фанатики. Трусы, потому что, — злобно буркнула обычно вежливая девушка, — забыли, что за Дар нельзя платить чужой болью. А себя жалко.

— А вы? Чем платите вы?

Но тут девушка нахмурилась и, промямлив что-то несуразное, поспешила переменить тему, одновременно делая какое-то движение руками, отчего гноящаяся рана вдоль лба почти перестала болеть. Яр тут же сделал себе заметку на будущее: больше этого аспекта в разговорах не касаться, но и не выпускать его из головы.

В общем, слово за слово, да так они и проболтали всю ночь и утро, вплоть до пробуждения Ждана с Дареном. Последний проснулся первым, и потому увидел это представление первым.

Веля, сидя по-восточному, ожесточенно жестикулировала одной рукой, а второй оперлась о землю. Яромир, к удивлению Дара, не только слушал ее, но и улыбался. А потом, заметив войника и покачав головой громкое велино с упреком: "Яромир!", сел.

Войник не мог поверить своим глазам. Это было какое-то неестественное волшебство.

— Закрой рот, муха влетит, — посоветовал уже успевший встать, и теперь усердно зевающий Ждан.

И все рассмеялись. Хохотали до колик, пока Велимира не заметила отсутствие зеленоватого амулета на груди Дарена.

— Где он?

— Кто? — голоса мужчин слились воедино.

— Амулет!

Дар удивленно пощупал грудь рукой, а потом, махнув рукой, ответил:

— В сумке.

— Одень его!

— Зачем?

— Дарен, одень немедленно, — забеспокоилась девушка.

Войник сложил руки на груди.

— Так. Есть то, о чем я не знаю?

— Есть то, о чем тебе знать не надо, — нервно отозвалась та, теребя пальцами штаны.