Когда плачет скрипка. Часть 1

Прохладный воздух с улицы пахнул в лицо Михаилу и словно приморозил веки, они слиплись и он пробыл некоторое время в полусне. Уличные шумы казались невероятно громкими, но дремать не мешали, скорее наоборот. Наконец голос из какого-то закоулка мозга сказал: «Пора!» – и он проснулся.

Во время утреннего туалета и завтрака в студенческой столовке в голове вертелась дурацкая фраза: «Матч состоится при любой погоде!».

Она его преследовала и в трамвае по пути к Приморской улице, где в одном из примыкавших переулков с названием Санаторный жила мать Ларисы.

Остановка «Приморская улица». Он выходит и пытается представить в лицах трагедию четырехлетней давности. Еще каких-нибудь две недели и будет ровно четыре года. Все так, может быть, только зелени на деревьях и кустах еще маловато. Пасмурное утро сойдет за сумерки безоблачного дня. Словно он все это видел, хотя только читал описание места события в деле и газете.

Вот поворот к дому Ларисы. Вот место, где нашли ее тело (так не хочется употреблять слово труп). Вот калитка к старому одноэтажному довольно большому дому дореволюционной постройки. В нем живет несколько семей, и на фасад выходит несколько дверей с разнотипными лестницами в несколько ступенек. Часть из них очевидно более поздней постройки.

Двор просторный, цветочные клумбы, несколько фруктовых деревьев, огородик, поделенный на грядки, погреба, кладовые, гараж. Кто-то возится в огороде – плохо видно за кустами.

На лавке под навесом молодая женщина с детской коляской.

У центрального входа со ступеньками из потертых мраморных плит висит указатель: фамилия жильца и номер квартиры.

Белостенная А.П., Анна Павловна, квартира номер один. Вход крайний слева.

Михаил позвонил. Звонка он не услышал. Возможно, звонок далеко внутри квартиры. Позвонил еще. Женщина с коляской подала голос:

– Стучите! Звонок не работает.

Он постучал. Пауза… Шарканье ног, недовольное бормотание. Распахивается дверь и на пороге он видит Ларису, загримированную под неопрятную старуху.

Испитое морщинистое лицо, но ее лицо. Тусклые глаза в обрамлении набрякших век и мешков под глазами, ее глазами. Высокий лоб, густые седые волосы, которые, совершенно очевидно, были светлыми.

Разглядывание было прервано хриплым голосом:

– Вы кто? Вам чего надо?!

– Я от старых друзей Ларисы. Хочу с Вами поговорить. Есть планы написать о ней книгу как о безвременно угасшей восходящей звезде музыки… – Михаил мысленно ругал себя за неожиданное косноязычие. Нужно было подготовиться заранее, а не импровизировать.

– Какие разговоры? Какие книги? Хотите заработать на смерти моей дочери?! – Смрад винного перегара и табака достигли Михаила раньше, чем слова.

– Ее все любили. Все о ней помнят. Лариса достойна, чтобы увековечили ее память. Эта книга нужна людям!

Старуха замолчала, что-то соображая, наконец, заговорила:

– В доме ничего нет. Ни вина, ни водки, ни чая… Я так нуждаюсь! Последнее повышение цен совсем меня добило. Мне нечем встретить гостя. Не могли бы Вы… Магазин на углу.

– Не беспокойтесь. Я сейчас.

«Старуха с похмелья. Какая трагедия! Она не выдержала удара, спилась и опустилась. Да и кто может вынести такое?! Его, Михаила, ребенок еще не родился, а он в ужасе только от мысли, что с его ребенком нечто подобное может случиться».

Михаил купил крепленое вино, пустую бутылку от которого разглядел на полу в прихожей, пачку чая, печенье и полкилограмма сыра. Рассовал все по многочисленным карманам куртки. Вино завернул в оберточную бумагу, которую еле-еле выпросил у продавщицы, пустив в ход все свое обаяние. Не хотелось, чтобы соседи глазели, так как бутылку пришлось нести в руках.

На этот раз хозяйка впустила в квартиру. По извилистому коридору мимо каких-то полупустых комнатушек они прошли на крохотную кухню с газовой печкой, старым холодильником и столом. В углу – рукомойник с краном только холодной воды.

Хозяйка взяла бутылку, остальное отложила в сторону. Ловким движением обрезала пластмассовую пробку. Потом одумалась. Наполнила чайник и поставила на огонь. Газ был уже зажжен, когда они вошли – идиотская местная привычка экономить спички.

Они перешли в комнату, которая вероятно служила гостиной: шкаф для посуды, телевизор, продавленный диван и пара стульев у круглого стола. Очень мало предметов за стеклянной дверцей шкафа, разношерстная, старая, словно со свалки, мебель.

«Да, бедность – не порок. Бедность – следствие пороков!» – подумал Михаил, усаживаясь на стул, предложенный хозяйкой.

Она достала из шкафа два чистых стакана. Налила.

– Скоро четвертая годовщина как ее нет. Помянем! – выпила.

Налила еще. Потерла покрасневшие глаза. Выпила. Глаза заблестели от слез и вина.

Михаил отлил половину из своего в ее стакан. Старуха не возражала. Остальное он выпил.

– Вы покажете ее комнату?

– Идите за мной.

Опять извилистый коридор, заканчивающийся дверью в торце и дверью налево. За дверью налево комната Ларисы – угловая, в два окна.