Когда правит страсть

— Я говорил тебе, что много убивал. Я был...

— Ты сам только сейчас сказал, что это ложь, — резко ответила она. — И что ты говорил это только для того, чтобы я тебя боялась.

— Но я не говорил, что это ложь. Тебе просто хочется так думать. Правда заключается в том, что я убивал людей за плату. Такое занятие приносило много денег, и я выбрал его, потому что мне жизнь была недорога. Я стал орудием смерти для других людей и неизменно выполнял любой заказ. Моя репутация была безупречной. Немногие наемные убийцы были так надежны.

Алана отказывалась это понимать. Он говорит о ком-то другом! Может, дядя ушибся головой и забыл свое истинное прошлое?!

— Это все неправда!

— Почему?

— Потому что ты добрый, заботливый и вырастил меня, сироту, без отца и матери. Дал другим шанс на приличную жизнь, которого они без тебя никогда не получили бы! Ты не убийца. Твои знания об оружии еще не делают тебя убийцей!

— Куда девались твои мозги? — досадливо заметил он. — Я был убийцей. Правда, теперь жалею об этом. Но сделанного не исправить. Жаль, что кто-то из моих жертв не убил меня, но я был слишком хорошим профессионалом. Хотелось бы забыть прошлое, но и это невозможно.

— Ты в самом деле убивал? — пропищала она.

— Я пойму, если ты меня возненавидишь, — прохрипел он. — Этого стоило ожидать.

— Я... я пытаюсь понять, как ты мог это сделать. Помоги мне.

— Мне не стоило бы делиться с тобой своими тайнами, — вздохнул он, — но, возможно, ты должна услышать, как все начиналось. Мое настоящее имя — Леонард Кастнер. Я из семьи виноделов. Мы выращивали виноград в плодородных горных лощинах Лубинии. Семейство было большим, но многие его члены состарились и умерли еще до того, как я стал взрослым. Потом отца застигла лавина, и в ту же зиму мать тяжело заболела и умерла. Нами владели скорбь и отчаяние, но мы с братом пытались продолжать дело предков, несмотря ни на что. Ему было всего пять лет, так что помощи мне не было. И природа снова ополчилась против нас. Мы потеряли урожай винограда и наш дом. Потому что не смогли заплатить аренду аристократу, которому принадлежала земля. Он поверил бы на слово моему отцу. Но не мне.

— Все это ужасно, но... — Алана снова осеклась. Продолжать она не могла. И не хотела осуждать его. Но как тут не осуждать? — Продолжай, пожалуйста, — устало пробормотала она, оседая в кресле.

Дядя кивнул, но не вымолвил ни слова и снова уставился в пол, обуреваемый мучительными воспоминаниями. У Аланы разрывалось сердце от жалости к нему. Она едва не плакала.

— Ничего! — воскликнула она, вскакивая. — Я попытаюсь...

— Сядь, — приказал он, не глядя на нее.

Но она не села. Потому что могла думать только о бегстве. Сейчас он скажет, что убил ее семью, что ему за это заплатили.

Алана боялась, что он попросит... попросит...

Ведь дядя сам сказал, что жалеет, что его не убили раньше. Может, для этого он растил ее и учил владеть оружием? С тем чтобы она могла отомстить за честь родителей и разделаться с ним?

Глава 4

— Садись, Алана, — уже спокойнее велел Поппи. — Это только половина истории, и больше мы не будем об этом говорить: ты помогла мне похоронить ее, ты преградила путь кошмарам. Ты вернула мне человечность. И заслуживаешь того, чтобы узнать, от чего меня спасла.

Алана медленно села, но только потому, то чувствовала, как ослабела. К горлу подкатывала тошнота... о Боже! А она еще думала решить свою дилемму сегодня. В жизни не думала, что ее будут шокировать, снова и снова рассказывая ужасные, не поддающиеся осознанию вещи.

— Сначала, когда мы с братом потеряли дом, пришлось выживать. Мы перебрались в город, где было много работы, только оказалось, что никто не собирался нанимать меня, поскольку я еще не стал мужчиной. Но я хватался за все, чтобы содержать себя и брата, пока не получил место подмастерья у часовщика. Мне очень понравилось это занятие. Куда больше, чем выращивание винограда. И мы с братом жили безбедно. Часовщик был добрым человеком и имел всего одно дитя, девочку младше меня. В нее невозможно было не влюбиться. Через несколько лет она согласилась стать моей женой. Я был на седьмом небе. Моя жена, самая красивая на свете женщина, подарила мне сына. Они для меня значили все. Были моей жизнью. А потом их отняли у меня вместе с братом. Бессмысленный, глупый несчастный случай.

— Мне очень жаль, — выдохнула она.

Но он, казалось, не слышал ее, погруженный в грустные воспоминания.