Когда пробудились поля. Чинары моих воспоминаний. Рассказы

По случаю ярмарки устраивалось катание на лодках, выступали борцы и фокусники, но самое главное было в конце — состязание пловцов. Река Соан так же строптива, как люди, живущие по ее берегам, а между крепостью и мазаром ее течение особенно ненадежно. Берега там голые и каменистые, мимо них стремительно катит вода, через реку перекинут мост. Мост одним своим концом упирается в Фатехгархскую крепость, на другом его конце — таможенная будка, возвещающая собой начало английских владений. Нигде не течет Соан быстрее, чем здесь, а в сезон дождей, когда бывает ярмарка, по реке идут страшные валы мутной воды. Кажется, если обрушить в воду тысячетонную скалу, то и ее унесет, как пучок травы. Переплывать реку в эту пору все равно что смерть призывать на собственную голову. И все-таки каждый год молодежь с радостью принимала участие в состязаниях. Было несколько случаев, когда пловцы, обессилев от бешенства волн, не могли ни переплыть на другой берег, ни возвратиться назад, и их трупы находили потом в десятках миль вниз по течению. Но это не останавливало молодых пловцов, и состязания были самым главным событием ярмарки, потому что их победителя награждали званием первого героя разбойничьего царства. Каждый год семеро юношей выстраивались на берегу под крепостной стеной, готовясь переплыть реку к мазару, а семеро юношей из Дохалы готовились переплыть ее в противоположном направлении. Давали сигнал, и обе команды бросались в воду. Кто приплывал первым, получал в награду кинжал с серебряной рукояткой. По обычаю, приплывший первым подходил к старейшему из тех, кто встречал на берегу, и низко ему кланялся. Тот обнимал пловца, целовал в лоб и подносил ему почетный разбойничий кинжал. Пловец принимал кинжал, отступал на два шага и салютовал кинжалом старейшине.

Тогда старейшина возглашал:

— Говори! Чего еще желаешь, юноша?

Победитель должен был ответить:

— Покровительства Шаха Назира и добрых пожеланий старейшины.

При этих словах он низко склонял голову.

Старейшина поздравлял его и набрасывал на плечи победителя расшитое покрывало. Тот должен был расправить покрывало обеими руками, а старейшина сыпал в подставленное покрывало деньги — всегда сто одиннадцать рупий.

Церемония повторялась из года в год: традиционные вопросы и ответы, поклоны старейшине, поцелуй старейшины, разбойничий кинжал и салют. Потом следовал вопрос:

— Говори! Чего еще желаешь, юноша?

И ответ:

— Покровительства Шаха Назира и добрых пожеланий старейшины.

Затем расстилалось покрывало, которое победитель придерживал обеими руками, в молчании склонив голову. Старейшина бросал на покрывало сто одиннадцать рупий. Начинали бить барабаны, к победителю бросались друзья с шумными поздравлениями. Героя подхватывали на плечи и торжественно несли сквозь толпу.

Столетиями не менялся ритуал.

Но в тот год, когда в состязании принял участие Фаджа, за неделю до ярмарки начал лить дождь, и лил он не переставая. Самые древние из стариков не могли припомнить такого потопа в наших краях. Соан вздулась, ее волны почти касались моста и, поднявшись вровень с каменистыми берегами, колотились о подножие крепостных стен. На другом берегу вода подмывала надгробие Шаха Назира.

В том году Фаджа бежал из английской тюрьмы и скрывался в окрестностях своей деревни. Он уже совершил несколько налетов на полицейские посты и начал приобретать известность среди молодых разбойников.

В том же году Фаджа на ярмарке увидел Ханум. Высокая, черноглазая, длиннокудрая Ханум всех поражала своей ослепительной красотой, и, куда бы она ни шла, ее всюду провожали мужские глаза.

Но и Фаджа был тоже красавец парень: высокий, кожа золотистая, как зерно, широченная грудь и сильное, будто из скал высеченное, тело. Однако при виде Ханум он побледнел и дыхание в его груди остановилось. Ханум посмотрела на него равнодушным открытым взглядом и прошла мимо со своими подругами. А Фадже вдруг почудилось, будто густая тень наползла на яркое солнце.

Вот в ту минуту Фаджа и решил, что ему необходимо принять участие в состязании по плаванию. Пусть на ярмарке полно осведомителей, пусть те, кто прятал Фаджу, запретили ему нос совать на состязания и он дал им слово. Увидев Ханум, Фаджа — он и сам не знал почему — загорелся желанием переплыть реку первым. Как только забили барабаны, созывая всех на берег, он потуже стянул набедренную повязку и вышел на площадь. Команды уже были готовы. Фаджа оттолкнул своего друга Шаха Наваз-хана и занял его место среди пловцов. Шах Наваз только рот раскрыл от удивления, но Фаджа был его вождем, старшим в банде, и он покорно отступил в толпу.

Река так разбушевалась в тот день, что ни один из пловцов с фатехгархского берега не сумел достичь мазара и только два пловца с другого берега приплыли на этот, где их ожидал сардар Муса-хан, избранный старейшим и готовый, по обычаю, оказать почести победителю. Чуть поодаль за его спиной стояла его дочь Ханум, толпились его односельчане. По мосту уже спешил на церемонию народ с дохалского берега, уже захлебывались барабаны, подгоняя отстающих.