Когда пророчества сбываются (СИ)

Петру и его братьям еще никогда не приходилось одновременно видеть столько людей с оружием. Прямо перед ними на другой стороне замерзшей речки деревенское ополчение готовилось отразить натиск неприятеля. Мужики в кольчугах и шлемах с копьями, вилами и топорами выстраивали пехотный строй. Наиболее лихие удальцы красовались на конях, облаченные тоже, как положено: в кольчугах, в шлемах и с саблями. Они образовали подобие кавалерии, оседлав ради такого дела собственных хозяйственных лошадей, больше, конечно, приспособленных для пахоты, чем для ратных дел.

Но, воевода Еремей решил, что лучше хоть такая кавалерия, чем никакой. Сам воевода сидел не на своей лошади Смуглянке, а на коне по кличке Чернявый, которого одолжил ему староста, сказав, что отцом этого мерина был самый настоящий боевой конь. И Чернявый, действительно, выглядел статным и сильным. Вот только того, насколько конь хорошо обучен, и не подведет ли в бою, не знал никто. Хотя староста и уверял, что со своим конем иногда занимался необходимыми упражнениями ради тренировки. Сзади пехотинцев стояла шеренга тех мужчин, которые лучше всего стреляли из луков. К ним поставили с луками и тех крестьян, кто не отличался силой, или по возрасту уже не подходил для переднего края. Слева готовились к сражению оленеводы, которых вызвался возглавить Афанасий Михайлов вместе со своим бойцовым котом.

Рыжик держался подле хозяина, время от времени позевывая и показывая чужакам свои страшные клыки, отчего кочевники очень побаивались нового командира. Ведь, если человек может совладать с подобным хищным животным, то уж и с любым из людей совладает, тем более. Так оленеводы для себя решили, стараясь не перечить Афанасию. А он смотрел на них свысока, сидя на своей лошади и держа в правой руке саблю. Левая его рука, когда-то лишившаяся в бою кисти, тоже не была бесполезной, потому что к ней Афанасий прикрепил круглый шит. Так что войска выстроились, готовые к сражению. А уже позади их всех, за промерзшей неширокой речкой, за зубьями частокола, оборону заняло резервное ополчение, состоящее из подростков и женщин, которых по количеству набралось никак не меньше, чем бойцов, выстроившихся перед засекой.

В набат начали бить, когда из леса показались враги. Уже давно рассвело. И вдали явственно просматривались высокие фигуры муданов, между которыми пока неясно мельтешили низкорослые гнобы. Но, по причине значительного расстояния, рассмотреть супостатов подробно сразу не получалось. Начинался новый зимний день. После снегопада, закончившегося накануне, погода обещала быть ясной, но морозной. Сероватый снег хрустел под ногами. И люди готовились встретить врагов, чтобы убить их.

Каждый крестьянин с младых ногтей знал, что Господь допускает лишать жизни живые существа ради пропитания. Деревенские всегда резали живность для получения мяса. В каждом хозяйстве и глава семьи, и домочадцы умели заколоть ножом и разделать курицу, свинью, козу, а то и корову. А потому все, кроме самых маленьких детей, имели представление об убийствах. Вот только на этот раз крестьянам предстояло убивать не для прокорма, а ради спасения собственных жизней. Впрочем, многие из них были готовы и к этому. Ведь почти каждый мужчина в Дружковке в пору своей молодости прошел через военную службу.

Вскоре, когда весь передовой неприятельский отряд уже выдвинулся из леса, стало понятно, что злобные твари направляются прямиком к главным деревенским воротам. Впереди, размеренно переставляя свои мощные мохнатые ноги, шли Муданы, а за ними мельтешили на коротеньких ножках гнобы. На фоне Муданов, каждый из которых возвышался не меньше косой сажени или пяти локтей в вышину и имел ширину плеч почти в два аршина или в три локтя, гнобы казались еще более мелкими, чем в сравнении с людьми. Но, они были выносливыми карликами, потому что поверх шуб на каждом сверкали сталью латы, а поверх шапок торчали шлемы. К тому же, несмотря на маленький рост, каждый карлик шириной плеч не уступал взрослым деревенским мужчинам, а руки гнобов казались непомерно длинными.

Топоры у гнобов, да дубины у муданов. Больше, вроде бы, враги не несли с собой никакого оружия. И воевода решился атаковать кавалерией. Казалось бы, что на открытом месте в заснеженном поле такая атака сразу приведет к успеху. Вот только не учел Еремей, что кони вязли в глубоком снегу. А потому темп, необходимый для удара, лошади набрать не сумели. Да и выучка деревенских лошадей оказалась неважной. Атака захлебнулась, даже не достигнув неприятельских боевых порядков.