Когда распахиваются крылья

— Кто это там стоит около памятника? — прервав поток моих мыслей, воскликнул Мишка, когда мы выходили из школы. «Тёма?» — тут же промелькнуло у меня в голове. — Не Гошан ли?

Моё сердце тут же подпрыгнуло к горлу и упало в район пяток. Точно, Гоша — стоит как ни в чём ни бывало, прислонившись к памятнику, лениво перебирая струны на гитаре. Новость о бесплатном концерте, видимо, уже успела порывом ветра пролететь по всем кабинетам, потому что вокруг Гоши на расстоянии, делая вид, что остановились здесь случайно, кучками собирались старшеклассники — от восьмого до одиннадцатого классов. Даже, кажется, нашлась пара шестиклашек. Гоша не обращал на них внимания — небрежно отбросив волосы назад, он подкручивал колки, проверяя каждую струну. Заметив нас, он приветливо взмахнул рукой и продолжил настраивать гитару. Девчонки-девятиклассницы оценивающе посмотрели на нас, как будто пытались понять, чем мы заслужили такое отношение незнакомого, но крутого парня.

Серый возбуждённо подпрыгнул и тут же направился к Гоше. За ним Мишка, а за ними — с лёгкой неохотой и стеснённым сердцем — я.

— Здорово, Гошан! — воскликнул Серый. — Я уже думал, что ты не придёшь!

— Здорово! — улыбнулся всем Гоша и по очереди пожал руку Мишке и Серому. — Привет, Вася, давно не виделись! — он пожал руку и мне.

Я лишь хмыкнул в ответ.

— Васян сказал, что ты куда-то уехал, — сказал Серый. — Я думал, что ты сегодня не придёшь.

— Куда я уехал? — непонимающе протянул Гоша.

— Васян сказал, в Африку.

— Нет, с Африкой я уже все закончил, — отмахнулся Гоша.

— Погоди, — встрепенулся Мишка, — ты что, и вправду был в Африке?

— Ну да, а что такого?

— Ну она же… типа… далеко, — разумно заметил Мишка.

— Да не очень, — непринуждённо ответил Гоша. Ну все, сейчас он скажет, что для Бога десятки тысяч километров — вообще не расстояние, и мне придётся объяснять Мишке и Серому, что он не псих. Но вместо этого Гоша жизнерадостно пояснил: — У вас же тут в райцентре новый клуб открыли, называется «Африка». Там я и тусил.

Я сглотнул, подавился и раскашлялся, так что слёзы из глаз пошли. Выкрутился, ничего не скажешь.

— А! — понятливо протянул Серый. — Только ты тогда в следующий раз уточняй, а то Васян подумал, что ты на самом деле в Африку укатил. В смысле, улетел… Ну или уплыл.

Я яростно запылал ушами. Ну вот, теперь я для своих друзей ещё и туповат и шуток не понимаю. Ну спасибо, Гоша. Гоша шутливо подмигнул мне и пожал плечами: мне не сложно, обращайся ещё. Я снова скрипнул зубами.

— А как там твой уголовник? Исправился? — участливо поинтересовался Мишка. — Или ты его в колонию сдал?

— Да нормально, — добродушно ответил Гоша, — все ещё обижается на всех вокруг, думает, что Бог несправедливо поступил с ним.

— А сколько ты с ним работаешь?

— Да вот уже 14 лет, — нахмурившись, как будто считает что-то в уме, ответил Гоша.

— Ого! Наши соцучилки за два дня разруливают эти дела: сделал что-нибудь не то — родителей и участкового в школу, разговоров на три месяца вперёд и отработки на месяц. И, знаешь, как-то сразу доходит до всех. Ну, разве что не до Тёмки. Он-то у нас слегка тормознутая звезда. Прямо как твой уголовник.

— Ну что тут скажешь, вот такой вот он тормоз, — пожал плечами Гоша. — Прямо как Тёмка.

Я подавился собственной слюной и снова закашлялся, так что из глаз слёзы пошли. Уж лучше бы это были адские сковородки, их, наверное, легче вынести, чем сходство с Тёмой.

— Ты чего, Васян? — повернулся ко мне Серый.

— Ничего, — прохрипел я, — муху проглотил случайно.

— А-а… — ничуть не удивившись, протянул Серый. — Одинокую, облезлую и чудом выжившую прошлогоднюю муху в апреле мог проглотить только ты.

— Угу, — сдавленно пробормотал я и снова раскашлялся. А Серый уже повернулся к Гоше.

— Так где мы будем играть? Можно на стадион идти, там скамейки есть, но это далеко, да и в другой стороне, не все ребята увидят.

— Я тут подумал — может, на площадке? — с готовностью ответил Гоша.

— На какой площадке?

— Да вот там, рядом со школьными воротами. Там удобно, и когда ребята со школы пойдут, сразу нас увидят.

— Круто, конечно, но там же сидеть негде. А стоя… ну это как-то… неудобно. Выглядишь, как поэт-песенник из какого-нибудь там позапрошлогоднего века…

— А ты не видел? — вскинул брови Гоша. — Вчера кто-то колеса туда свалил, там теперь можно собираться, а на гитаре играть — самое то.

— Да? Нет, не видел. Давай посмотрим! — тут же вскинулся Серый. Он подхватил свою гитару, подождал, пока Гоша возьмёт свою, и они бодро пошли в сторону ворот. За ними, чуть помедлив, потянулись мы, а за нами — дружной стайкой другие ребята.

На самом деле, на площадке недалеко от школьных ворот кто-то (и я прекрасно знал, кто) удобно свалил кучу старых тракторных покрышек, так что на них можно было сидеть большой компанией. Земля вокруг была сырая — утром прошёл сильный ливень — но все покрышки были сухие и даже как будто нагретые на солнце — от них исходило тепло.

— Круто! — воскликнул Серый. — Самое то! И почему я этого не видел, когда сюда шёл?