Когда распускаются розы

За окнами все так же шумел дождь. Пламя свечей трепетало на легком сквозняке, неизвестно как пробравшемся в гостиную, — но в старых домах вечно гуляют сквозняки. Тени, наполнявшие комнату, шептали что-то об одиночестве, тоске и старых, полузабытых обидах. Фиона хранила в своей душе груз тяжелой обиды. Она была одинока. Она истосковалась по любви и нежности. Ей не хотелось выдавать эти тайны незнакомому человеку, поэтому она не произнесла ни слова, а просто отвечала на его поцелуи — безудержно, чувственно и с откровенным наслаждением. Она весь день так старательно убегала от него, чтобы прибежать в итоге к этому мигу, прекраснее которого в последние годы у нее почти ничего не было.

Что-то в душе Фионы подсказывало ей, что она во что бы то ни стало хочет быть с этим человеком, и сердце Колина безошибочно почувствовало эту ее потребность в единении. Их с головой захлестнула волна бушующих эмоций. Его поцелуй был восхитителен. Она могла сказать, что ни с кем и никогда так не целовалась. Это было как распахнувшаяся дверь в другой мир, о существовании которого Фиона раньше не подозревала. Так крот не подозревает, что живет в темноте, пока не выползает на яркое солнышко и оно не согреет его шкурку. Впрочем, кроты слепы, а Фионе хотелось запомнить каждый миг — в цвете, звуках, красках и, конечно, ощущениях.

Колин чуть отстранился и обеспокоенно взглянул на Фиону. В его глазах читались одновременно шок и беспомощная растерянность. Когда она наконец посмотрела на него, ее взгляд загадочно сиял, а губы едва заметно подрагивали.

— Я не хотел… — начал было Колин.

— Все в порядке, — не дала ему закончить Фиона. — Я знаю, что ты не хотел.

— Наверное, все дело в грозе. — Колин неотрывно смотрел на ее губы.

— Я знаю. — Она прикрыла глаза, тень ресниц легла на щеки.

— И в полнолунии, — продолжил Колин, склоняясь чуть ближе к соблазнительно дрожащим губам.

— Знаю, — выдохнула Фиона.

— Я хочу, чтобы ты знала, что можешь мне доверять, — начал он. — Не бойся, что я…

— Я не боюсь, — спокойно перебила его Фиона. — Колин, мне уже тридцать четыре года. Я достаточно взрослая, чтобы не доверять незнакомым людям. И достаточно взрослая, чтобы не потерять голову от одного поцелуя.

— Ты совершенно права. Это был всего лишь поцелуй. — Он помедлил и прибавил: — Ведь правда?

— Правда, — решительно подтвердила она. — Давай считать это капризом, мимолетным безумием — чем угодно! Постараемся просто забыть об этом.

6

Телефон на ночном столике Фионы зазвонил в шестом часу утра. Она проснулась и резко села на кровати. Нащупывая трубку, она уже тихо паниковала, представляя себе, что с родителями или одной из сестер произошел несчастный случай. Обычно ей никто никогда не звонил в такую рань, поэтому логично было предположить, что случилось нечто из ряда вон выходящее. В противном случае звонившего можно было сравнить по тактичности со слоном или медведем.

На том конце провода послышался голос Симпсона.

Пульс Фионы тут же пришел в норму. Ее бывший муж вечно звонил в самое неподходящее время, хотя пять часов утра — это слишком даже для него. Более толстокожего человека трудно было себе вообразить.

— Ты что, спала? — подозрительно весело поинтересовался он.

— Я? Ну конечно же нет! — с изрядной долей ехидства в голосе ответила Фиона.

Вот еще! Говорить ему правду! Он этого явно не заслужил.

— Вот и отлично! — радостно заявил Симпсон. — Я ведь не хотел тебя будить. Просто я не смог противостоять искушению позвонить тебе. Фиона, моя Лиза родила ребеночка!

Фиона вздрогнула, словно ее ударили:

— Мои поздравления.

— На этот раз мальчик. — Симпсон явно был навеселе. Или это просто так сказываются хорошие новости, что мужчины начинают говорить таким голосом… — Мы назовем его Джон Эдуард, но Лиза говорит, что будет звать его Симом, как и меня.

— Так, значит, у тебя родился сын. — Она постаралась, чтобы ее голос звучал ровно. Она совершенствовалась в этом искусстве долго, и сейчас оно не должно ее подвести.

— Да, — с нескрываемой гордостью подтвердил бывший муж. — Почти четыре килограмма. Пятьдесят пять сантиметров.

— Ты и оглянуться не успеешь, как он будет гонять с мальчишками в футбол, — ей удалось произнести и эту фразу.

— Да, думаю…

— Надеюсь, у Лизы все в порядке. Симпсон, я очень рада, что у вас родился сын. — С этими словами она положила трубку, прежде чем он успел продолжить свою восторженную тираду.

В первые минуты после этого разговора ей было трудно дышать. Окно с восточной стороны было распахнуто, и комнату наполнял прохладный, освеженный дождем воздух. Снаружи, в туманной утренней мгле, все замерло в ожидании нового дня. Даже насекомые еще не проснулись, молчали и птицы. На перламутрово-сером небе едва намечался рассвет. Теперь уже ничто не напоминало о ночной непогоде, как будто ее и не было вместе с ее коварным волшебством.