Читаем Когда рассеется туман полностью

Когда рассеется туман

— Спокойной ночи, Па, — будто подтверждая мои мысли, ледяным тоном произнесла Ханна.

— Идиотка, — сказал он растерянно, как человек, который все никак не может признать, что игра проиграна. — Глупая маленькая идиотка.

Его шаги прозвучали у двери, я подхватила поднос и уже хотела отскочить, когда Ханна сообщила:

— Свою горничную я забираю с собой. — У меня екнуло сердце. — Нэнси прекрасно приглядит за Эммелин.

Остолбенев от счастья, я едва расслышала слова мистера Фредерика:

— Убирайтесь обе. — Он так резко распахнул дверь, что я чуть не уронила поднос, отпрыгнув к лестнице. — Вот уж кто мне тут меньше всех нужен, так это она.

* * *

Почему Ханна вышла замуж за Тедди? Не потому, что любила, а потому, что была готова полюбить. Молодая и неопытная — с кем ей было разделить свои чувства?

Как бы там ни было, многим ее выбор показался идеальным. Его одобрили Саймион и Эстелла Лакстон, его одобрили под лестницей. Даже я обрадовалась, узнав, что уеду с молодыми. Правы были леди Вайолет и леди Клементина — Ханне все равно пришлось бы за кого-нибудь выходить, так почему бы не за Тедди?

Они поженились дождливым субботним днем, в мае тысяча девятьсот девятнадцатого, и через неделю мы уехали в Лондон. В первой машине — Тедди и Ханна, во второй — камердинер Тедди и я с чемоданами.

Мистер Фредерик, бледный и неподвижный, стоял на лестнице. Сидя в машине, я в первый раз сумела беспрепятственно рассмотреть его лицо. Прекрасное, благородное лицо, бесцветное от горя.

Слева от него, выстроившись в ряд, по старшинству, расположились слуги. Даже няню Браун вытащили из детской, и теперь она стояла рядом с мистером Гамильтоном, доставая ему до локтя, и роняла тихие слезы в белый носовой платок.

Не было только Эммелин — она отказалась проводить сестру. Хотя я все равно заметила ее — перед тем, как тронулась машина, в одном из полукруглых окон детской мелькнуло побледневшее лицо. Или мне почудилось? Возможно, просто игра света. Или дух одного из малышей майора — вечных обитателей заброшенной комнаты.

Я уже со всеми попрощалась. Со слугами и с Альфредом. С того самого ночного разговора, в саду, Альфред говорил со мной так подчеркнуто-вежливо, что лучше б уж кричал! И все-таки я пообещала писать. И вытянула из него ответное обещание.

Маму я навестила за неделю до отъезда. Она отдала мне свою старую шаль и целую коробку ниток и иголок, чтобы я следила за своей одеждой. В ответ на мои благодарности лишь пожала плечами и сказала, что ей коробка все равно не нужна — пальцы так скривились, что не могут больше держать иглу. Она расспрашивала меня о свадьбе, о заводе мистера Фредерика и кончине леди Вайолет. Я удивилась, как равнодушно она приняла известие о смерти бывшей хозяйки. Я-то уверила себя, что мама просто обожала работу в Ривертоне, а она почему-то не выказала леди Вайолет ни малейшего сочувствия. Просто медленно кивнула и отвернулась.

Я не стала раздумывать над ее поведением — меня ждал Лондон.

Отдаленный, едва различимый рокот барабанов. Интересно, ты слышишь его вместе со мной?

Все это время ты был очень терпеливым слушателем. Осталось совсем немного. Вот-вот в жизнь Ханны снова войдет Робби. Ты знаешь об этом, ведь его возвращение — часть нашей истории. Не роман и не сказка — она не кончается свадьбой. Свадьба — лишь новое начало, предвестница очередной главы.

В дальнем, мрачном районе Лондона просыпается Робби Хантер. Стряхивает с себя ночные кошмары, вынимает из кармана маленький сверток. Сверток, который он носит на груди со времен войны, с тех самых пор, как пообещал умирающему другу доставить его по назначению.