Когда рассеется туман

— Конечно же нет! Годфри чувствовал себя ужасно и большую часть вечера провел в уборной. Мы станцевали только раз. Кадриль. С каждым па он все больше зеленел и наконец куда-то испарился. Я тогда страшно разозлилась. Мне было ужасно неловко. Потом мы не виделись несколько месяцев. А поженились только через год. — Фэнни вздохнула. — Самый длинный год в моей жизни.

— Почему?

Фэнни задумалась.

— Я отчего-то решила, что после первого бала моя жизнь изменится.

— И что, изменилась?

— Да, но совсем не так, как я ожидала. Это было просто ужасно. Официально я считалась взрослой, но не могла ни ходить, куда хочу, ни делать, что хочу, без того, чтобы леди Клем или другая старая зануда не сунула нос в мои дела. День, когда Годфри сделал мне предложение, стал счастливейшим в моей жизни. Бог услышал мои молитвы.

Эммелин, не в силах представить, что Годфри Викерс — толстый, лысый и неопрятный — может быть ответом на чьи-то молитвы, сморщила нос.

— Серьезно?

Фэнни настойчиво глядела Ханне в спину.

— Когда ты замужем, люди относятся к тебе по-другому. Стоит мне только представиться: «миссис Викерс», и все понимают, что перед ними не сопливая девчонка, а солидная дама.

Ханна продолжала яростно стенографировать.

— Я рассказывала тебе про медовый месяц? — снова обратив внимание на Эммелин, спросила Фэнни.

— Всего лишь тысячу раз.

Ее сарказм не остановил Фэнни.

— Флоренция — самый романтический иностранный город, который я когда-либо видела.

— Флоренция — единственный иностранный город, который ты когда-либо видела.

— Каждый вечер после ужина мы с Годфри прогуливались вдоль реки Арно. В маленьком ювелирном магазинчике на Понте Веккио он купил мне дивное ожерелье. В Италии я почувствовала себя другим человеком. Переродилась. Однажды мы поднялись на смотровую площадку форта Бельведер и оглядели оттуда всю Тоскану. Я даже всплакнула — так это было красиво. А картинные галереи! Их столько, что за один приезд никак не обойти. Годфри обещал свозить меня туда еще раз, как только сможет. — Фэнни быстро взглянула на Ханну, которая не отрывалась от своих записей. — А каких людей встречаешь во время путешествия! На корабле мы познакомились с человеком, который направлялся в Каир. Никогда не угадаете, зачем. Искать зарытые сокровища! Я даже не сразу ему поверила. Оказалось, древние украшали своих мертвецов, прежде чем похоронить. Я даже не знаю, зачем. Столько драгоценностей пропадало зря… Доктор Хэмфрис сказал — что-то связанное с религией. Он рассказал нам столько интересного и даже приглашал на раскопки, если нам случится попасть в те края. — Ханна перестала писать. Фэнни подавила торжествующую улыбку. — Годфри, правда, заподозрил, что этот тип морочил нам голову, но слушать его было крайне интересно.

— А он был симпатичный? — спросила Эммелин.

— О да! — оживилась Фэнни. — Он… — и замолчала, вспомнив о своей задаче. Неохотно вернулась к задуманному сценарию. — За два месяца брака я получила больше впечатлений, чем за всю предыдущую жизнь. — Она осторожно, из-под ресниц, поглядела на Ханну и выкинула козырную карту. — Что интересно: пока я не вышла замуж, я считала, что, приобретая супруга, девушка теряет себя. Оказалось — совсем наоборот. Я никогда не чувствовала себя такой… самостоятельной. К замужней женщине относятся совсем по-другому. Никто не возражает, если я хочу пойти прогуляться. Наоборот, меня еще просят приглядывать за тобой или Ханной, пока вы не выйдете замуж. Вам повезло, что рядом с вами я, а не какая-нибудь кислая тетушка, — закончила она.

Эммелин закатила глаза. Фэнни не заметила. Она смотрела на Ханну — та уже давно отложила ручку и блокнот.

Глаза Фэнни блеснули от удовольствия. Она осторожно натянула туфлю на пострадавшую ногу.

— Ну ладно, с вами хорошо, но пора и честь знать. Муж скоро вернется с прогулки, и мне уже не терпится поговорить с кем-нибудь… повзрослее.

Она покровительственно улыбнулась, вскинула голову и вышла из комнаты. Впечатление, правда, чуть портила легкая хромота.

Эммелин завела новую пластинку и уже в одиночку закружилась в вальсе. Ханна все сидела за столом и глядела в окно на бескрайние поля. Вытирая подоконник, я посмотрела на размытое отражение в стекле и поняла, что она о чем-то глубоко задумалась.

* * *

На следующей неделе прибыли гости. По традиции хозяева должны были организовать для них всевозможные развлечения. Одни гуляли по имению, другие играли в бридж в библиотеке, а третьи, самые энергичные, даже фехтовали в гимнастическом зале.

Леди Вайолет так устала, устраивая бал, что ее здоровье пошатнулось, и ей пришлось вернуться в постель. Зато леди Клементина, казалась, успевала сразу везде. Привлеченная звоном и блеском шпаг, она посиживала даже в зале, в черном кожаном кресле, наблюдая за фехтующими. Однажды, подавая чай, я застала ее там за приятной беседой с Саймионом Лакстоном.

— Ваш сын прекрасно фехтует, — заметила леди Клементина, указывая на одного из людей в масках. — Для американца.

— Возможно, он говорит с акцентом, однако уверяю вас, леди Клементина, в душе он истинный англичанин.

— В самом деле?