Когда шатается трон

– Ладно, коли так дело повернулось… Правы вы или нет – не знаю. Место вы верно определили, а задачи… Мы должны человека из-под охраны вытащить, которая не просто охраняет – стережёт.

Командиры дыхание затаили.

– И кто же на это решился?

Пётр Семёнович только плечами пожал.

– Ну хорошо. Вытащим мы человека, а дальше что?

– Передадим в условленном месте, кому – не спрашивайте, не отвечу, это не наша забота. А наша… шкуру свою сберечь.

– Считаешь, получится?

– Не считаю, но не исключаю. Кто там за кого и кто верх возьмёт – поди догадайся, не срастётся что – на нас всех собак повесят, и тогда конец один.

– А если разбежаться?

– Куда?

– Страна большая.

– Страна-то большая, да всяк человек на ней как на ладошке. Вмиг во все уголки ориентировки полетят с нашими портретами и пальчиками. Конечно, можно в тайгу уйти, в болота и урманы, но разве это жизнь – с медведями зимой лапу сосать? Рано или поздно мы к людям за солью или спичками выползем, тут нас и прищучат.

– Черт с ним. Зато месяц-другой на свободе погулять можно!

– А родственники? Папки-мамки, братья… Их ведь всех до одного за нас потянут, и ваших, и наших, скопом. Закроют в крытку и ждать будут, покуда мы с повинной не заявимся. А нет – зелёнкой лбы помажут. Согласны мы на такой размен? Вот и я не согласен. Ладно бы мы их на жизнь в Сочи променяли, а на жизнь таёжную… Как, Партизан, житуха в лесу?

– Как на зоне – голод, холод, мошкара поедом жрёт. И еще зверьё дикое. Без помощи местных долго не протянуть. Ну или надо на большую дорогу выходить, чтобы деньгами или едой разжиться.

– Как ты?

– Как я… Только я фрицев резал, а здесь свои.

– И что делать?

– Сидеть и не рыпаться! – зло ответил Пётр Семёнович. – Наˊхрен кукарекать, пока не рассвело. Может, всё само собой рассосётся – мало ли заговоров против товарища Сталина было, и где те заговорщики?

– А если не рассосётся?

– Тогда шанс появится. За просто так с кондачка никто хозяина валить не решится, только если под ногами угольки горячие. Иначе давно бы… А как начнёт припекать, может, до нас очередь и не дойдёт, не успеет.

– А коли дойдёт?

– Тут есть варианты. Сладим мы своё дело гладко, глядишь, амнистию заслужим, ведь не кого-то, а вождя народов спасём. Не успеем или не сможем – вся страна с боку на бок перевернётся, такая делёжка начнётся – не до нас станет. Глядишь, щёлка и отыщется, в которую мы нырнём. Если подготовимся заранее.

– Складно поёшь, – кивнул Крюк, с прищуром глядя на Петра Семёновича. – Только всё это трёп. Мы уши развесим, а ты за ворота шагнёшь и стуканёшь на нас, чтобы шкуру свою спасти. Может такое быть? Не верю я тебе.

Верно, чужая душа потёмки, а со страху чего не наговоришь. Иной складно языком чешет, так что заслушаться можно, а на поверку – с гнильцой оказывается.

Думают командиры, сомневаются.

И Пётр Семёнович понимает, что за просто так ему веры не будет, что тут надо делом доказывать.

– Ладно, чтобы сомнения убрать, скажу.

Напряглись все.

– Стукачи у вас среди бойцов имеются. Мои люди. Они про все ваши делишки и слова, которые не воробей, мне докладывают.

– Как? Ты же ни с кем…

– Через «ящики почтовые» – щёлки в стенах, да камушки под ногами. Вот, смотрите… – Вытащил, расправил какую-то мятую бумажку, протянул. – Почитайте, что у вас тут вчера-позавчера было, кто про что речи держал и что измышлял.

Читают командиры, мрачнеют. Верно, были такие разговоры и происшествия мелкие, о которых они не докладывали. Видимо и впрямь затаились среди них чужие глаза и уши, которые всё видят и слышат.

– Кто это? Имена назовёшь?

– За здорово живёшь – нет. Баш на баш. Стукачок – против доверия. Без доверия мне… нам нельзя.

– Давай, говори!

– Одного назову, других пока нет. Это чтобы вы меня, сразу все узнав, не порешили. Теперь одного отдам, через неделю другого. А за это время мы кровушкой повяжемся, чтобы назад никому ходу не было.

– Как это?

– Деньги нам понадобятся, если вдруг придётся когти рвать. Без денег нам за забором часа не прожить – ни билет прикупить, ни ксивами разжиться, хлеба кусок и тот не добудешь. Так?

– Верно толкует.

– Что предлагаешь?

– Стоп с прихватом. Стволы у нас имеются в достатке, за забор я выведу, придумаю что-нибудь.

– Сберкассу брать?

– Нет. В кассе гражданские – много крови будет. Зачем на себя лишний грех брать? Чем больше жмуров, тем шибче менты пупы рвать будут. Машину надо брать так, чтобы один раз – и на дно с приварком. Если чисто сработаем, то никто нас не сыщет. Ребята мы залётные, следаки в первую очередь своих шерстить начнут. А мы… мы покойники, нас на этом свете нет.

– Инкассаторов на уши поставить?

– Почему бы и нет? Чем по кассам мелочёвку сшибать, лучше всю выручку разом взять.

– Так они при волынах, а может, и авторучки имеются.

– У нас тоже. Только других вариантов разжиться бабками я не вижу. Или, может, нам «блины печь» начать? Так, боюсь, квалификации не хватит, тут гравёр с золотыми руками нужен. Есть у нас такие? Нет… Вот и остаётся гоп-стоп.

Молчат командиры.